Тропа, о которой говорил Эндрю, отыскалась довольно быстро, однако, как вскоре выяснилось, толку от нее было чуть: она завела путников на крутой склон и словно растворилась в траве. Тем не менее они все-таки вырвались из колдовского плена. Местность не производила больше впечатления неуловимо переиначенной, выглядела так, как того и следовало ожидать; ни дубы, ни кустарник, ни лишайник на валунах уже не пугали и не предвещали чего-то ужасного. Мерцание красок в воздухе тоже давным-давно прекратилось. Эндрю ничуть не преувеличивал: идти и впрямь было нелегко — то вверх, то вниз, потом снова вверх и опять вниз, причем спуск зачастую оказывался куда утомительнее подъема.
Убедившись, что тропа исчезла, Данкен взглянул на солнце. Светило вот-вот должно было достичь зенита.
— Давайте немного отдохнем и подкрепим наши силы, — сказал юноша, — а затем двинемся на восток. — Он повернулся к Эндрю: — Вы уверены, что проход существует?
— Уверен, — кивнул отшельник. — Я сам пользовался им, правда, немало лет тому назад.
Прежде чем затеряться в траве, тропа вывела их на плоский уступ протяженностью в несколько ярдов; далее склон вновь круто уходил вверх.
Конрад набрал хвороста и развел костер. Крошка улегся на землю. Дэниел и Красотка, уставшие не меньше людей, показывали всем своим видом, что не прочь задержаться тут подольше.
— Нам сейчас пригодился бы Призрак, — заметил Конрад, — вот только где его искать?
— Он проявил себя с самой лучшей стороны, — произнес Эндрю. — Я и не предполагал, что он отважится путешествовать при свете дня. Надо отдать ему должное: он просто молодец.
Внизу, среди деревьев, мелькнула серая тень.
— Волк, — сказал Данкен.
— Точно, — подтвердил отшельник. — Между прочим, с тех пор как на нашей земле обосновались Злыдни, волков заметно прибавилось.
Вслед за первой тенью появилась на мгновение вторая, затем — третья.
— По крайней мере, трое, — проговорил Данкен. — Вообще же их наверняка гораздо больше. Как по-вашему, они преследуют нас?
— Не тревожьтесь, милорд, — заявил Конрад. — Волки — отъявленные трусы, они боятся людей.
— Они чуют кровь, — подала голос Мэг. Старуха сидела, обняв себя руками за плечи; ее била мелкая дрожь. — Эти твари способны учуять кровь задолго до того, как она прольется.
— Бабушкины сказки, — фыркнул Конрад.
— Нет, — возразила Мэг. — Они чувствуют приближение смерти.
— Пусть их, — оборвал ее Конрад. — Если кровь и прольется, то не наша.
