— Пожалуй, мы задержимся, — решил Данкен. — Ведь Господь велит нам сострадать ближнему.
— Милорд, — возразил Конрад, — путь предстоит неблизкий.
— Перестань называть меня милордом, — велел Данкен. — Если мы окажем услугу нашему радушному хозяину, у нас станет легче на сердце.
— Ладно, — пробурчал Конрад. — Пойду приведу Красотку.
Огород, находившийся на расстоянии полета камня от церкви, представлял собой диковинное зрелище: многочисленные овощи едва выступали из-под сорняков, среди которых попадались экземпляры ростом по пояс взрослому человеку.
— Да, — заметил Данкен, обращаясь к Эндрю, — вы явно избегали надрываться.
— Я отыскал его чересчур поздно, — запротестовал тот. — Сорняки уже успели набрать силу.
Капусты оказалось три грядки. Кочаны были как на подбор — крупные и крепкие. Конрад расстелил на земле мешковину, и все взялись за работу: выдергивали кочаны, стряхивали с них землю и кидали в мешок.
— Джентльмены, — произнес женский голос, в котором отчетливо слышалось неодобрение.
Мужчины резко обернулись. Крошка глухо зарычал. Данкену сначала бросился в глаза грифон, а уж потом он разглядел всадницу… и застыл, пораженный и сбитый с толку. Женщина была одета в кожаный костюм из брюк и куртки; шею облегал белый шарф. В правой руке она сжимала боевой топор, лезвие которого угрожающе посверкивало на солнце.
— Несколько недель подряд, — продолжала женщина ровным голосом, — я следила за этим презренным отшельником и не препятствовала ему воровать овощи, полагая, что иначе он умрет с голоду. Однако я никак не думала, что встречу здесь за этим занятием благородного дворянина.
— Миледи, — ответил Данкен с поклоном, — мы всего лишь помогаем нашему другу собрать урожай капусты. Мы не знали, что огород принадлежит вам.
— Я намеренно старалась не показываться, — сказала женщина, — ибо в здешних местах открывать свое присутствие небезопасно.
— Однако, миледи, вы открыли его.
— Только для того, чтобы уберечь свои скудные припасы. Две-три морковки, кочан-другой капусты — такое я могу допустить, однако решительно возражаю против бессовестного ограбления.
Грифон наклонил голову и скосил на Данкена свой мерцающий, с золотистым отливом глаз. Его передние лапы заканчивались орлиными когтями; орлиная же голова венчала львиное тело, а хвост вместо кисточки оканчивался зловещим жалом. Огромные крылья были сложены таким образом, что между ними как раз мог усесться человек. Существо прищелкнуло клювом и шевельнуло хвостом.
