Но это не возымело действия, и Марку пришлось включить мозги, догадаться, кто мог подставить Романа. За считанные минуты гениальный ум Лейбовича просчитал то, что не смог просчитать до этого несколько недель. Марк не только доказал свою невиновность, но и понял — кто именно взломал главный компьютер и украл важную информацию.
Когда задыхающийся Марк буквально проорал последнее слово, веревка оборвалась, а Огинский успел схватить его за руку и вытащить наверх.
Они долго молчали оба, а потом Роман подал другу флягу с виски, и тот залпом сделал несколько глотков.
— Ха йом йом уледет, ха йом йом уледет ле Марик*1.
И прищурившись посмотрел ему в глаза. И вот именно в эту секунду ему стало страшно. Не тогда, когда висел на веревке и болтался над бездной, и не тогда, когда смотрел, как лопаются толстые нитки… а сейчас, когда понял, что с ним игрались. До самой последней секунды. И игрока устроил бы любой исход событий. Он продумал все до мелочей, а потом наслаждался каждой секундой агонии Лейбовича.
— Теперь ты можешь праздновать свой день рождения два дня подряд. И еще — я достаточно много тебе плачу, Марк, чтоб ни одна сука не портила мне жизнь и бизнес. Третьего дня рождения у тебя не будет.
Хлопнул его по плечу и рассмеялся.
*1 — Сегодня день рождения, сегодня день рождения у Марка (иврит. Детская песенка)
И сегодня Лейбовичу снова стало страшно. Очень страшно, когда босс впервые повысил голос. Марик занервничал намного сильнее, чем нервничал даже после той вылазки в горы. Пока они летели в самолете, Огинский не произнес ни слова. Он сверлил взглядом пространство перед собой и сжимал, и разжимал пальцы правой руки. Глаза прищурены, челюсти крепко сжаты. Лейбович не знал, что теперь будет. Он даже не хотел думать о том, что ждет тех, кто упустил игрушку Огинского. И если девчонка сбежала, некоторые из охранников станут бездомными бродяжками, в лучшем случае. В худшем… про худший Марик даже представить не мог — его тут же начинало тошнить и в ушах свистел морозный ветер, а перед глазами лопался страховочный трос. Лейбович постоянно набирал смски Антону и спрашивал — нашли ли девчонку. Но тот отвечал: «нет», и Марик сам покрывался холодным потом.
То, что Огинского повернуло на Гошиной «ночной бабочке», он понял, едва увидел, как тот рассматривает фото девчонки. Это было впервые за все время, что Марк был знаком с Романом. Женщины волновали его лишь в тот момент, когда находились в его спальне, либо лежали под ним в любом другом месте. Все остальное время они переставали существовать совершенно. Мир создан для мужчин. Так говорил Огинский… И Марик ему искренне верил. Но здесь было что-то другое. Роман смотрел на снимки часами, а Марик наблюдал за боссом и понимал, что у того появилась весьма и весьма ценная игрушка, и если Лейбович хочет приблизится к боссу еще ближе — надо понять, что именно его цепануло в девчонке.
