При этом ему представился случай обнаружить свое особенное, вернее, превратное понимание истории. Сказать правду, мне скоро надоело выслушивать бесконечные подробности, тем более что в парадных комнатах было очень холодно.
По пути из большой галереи в меньшую мы проходили через небольшую комнату, довольно уютную и хорошо натопленную.
То была студия лорда Регнолла.
Задержавшись на минуту у огня, я заметил на стене картину, покрытую полотном, и спросил Сэвиджа, что она изображает.
– Это, сэр, – ответил он с гордой скромностью, – портрет будущей супруги его светлости; портрет, так сказать, только для глаз его светлости.
Мисс Маннерс сдержала улыбку, а у меня мелькнула мысль, что скрывать портрет таким образом – совсем дурная примета.
Потом, увидев в открытую дверь переднюю, где остались моя шляпа и палка, я замедлил шаги и, когда мои спутники скрылись в галерее, забрал свои пожитки и вышел в парк, рассчитывая согреться ходьбой взад и вперед по террасе до возвращения Скрупа и его невесты.
Я слышал несколько выстрелов, доносившихся из небольшой дубовой рощи, ярдах в пятистах от меня. Стреляли, очевидно, из маленького недробового ружья.
Стрельба – моя профессия; я не мог сдержать своего любопытства и направился к роще окружным путем, через кустарник. Скоро я очутился у одного конца полянки и из-за прикрытия огромного старого вяза увидел недалеко от себя двух мужчин.
Одним из них был молодой егерь, державший и заряжавший запасное ружье, в другом я сразу признал лорда Регнолла. Это был действительно очень красивый широкоплечий мужчина высокого роста, с острой бородкой, приветливым лицом и большими темными глазами. На его плечи был накинут плащ, и во всем, за исключением ружья в руках, он походил на своих предков времен Карла I, портрет которого, писанный Ван Дейком, я видел в большой галерее замка.
Стоя за дубом, я видел, как он тщетно пытался подстрелить одного из лесных голубей, спускавшихся покормиться желудями.
Когда перед спуском на землю они как бы задерживались в воздухе, охотник стрелял, и они улетали.
Бах! Бах! Снова раздались два выстрела из двуствольного ружья. Голубь улетел цел и невредим.
– Черт возьми! – весело воскликнул охотник. – Ведь это двенадцатый промах, Чарльз!
– Ваша светлость попали в хвост. Я видел, как полетело перо. Но разве может кто-нибудь, да еще при ветре, попасть в голубя пулей, даже когда тот собирается сесть на землю?
– Я слышал об одном таком человеке, Чарльз. У мистера Скрупа гостит его друг из Африки, который из шести раз попадает четыре.
