Я пошел напрямик по солнцу. Но недаром говорил Терентий Васильевич: по тайге напролом не ходят.
На склоне сопки, пересекая путь, тянулся отвесный обрыв- по-местному «прижим». Высота его была метров тридцать, а может быть, и все пятьдесят. На дне застыл ручей. Если знать наверняка, что он впадает в ту реку, на которой стоит лесосклад, можно было бы пойти вдоль ручья, поверху до устья. А может, двинуться вверх - поискать безопасный переход? Как бы снова не заблудиться.
Я стоял и думал. Мысли все медленней ворочались в голове; и казалось, давным-давно где-то далеко, на другой планете, видел я быстрого на ходу Терентия Васильевича, его старую деревянную понягу и его резвых лаек.
Внезапно неподалеку послышался рокот автомобильного двигателя. Я вообще люблю шум мотора и готов часами слушать слитные взрывы горючей смеси, представлять, как порхает в цилиндрах искра, подчиненная человеческому разуму. Можете представить, какую песню пел мотор на этот раз в глухой, безлюдной тайге!
Между деревьями мелькнула машина. Она лихо попятилась к обрыву и остановилась у самого края как вкопанная, громыхнув цепями. Я не видел водителя, но по мертвым, отлично отрегулированным тормозам сразу догадался, кто он,
Так и было: медлительный Николай Хромов, в шелковом кашне, в малахае со сдвинутыми на затылок ушами, с кокетливой ленцой вышел из кабины, встал у машины на колено, как рыцарь перед королевой, что-то там подвинтил внизу и стал сбивать варежкой снег с комбинезона.
- Коля! - воскликнул я.
Он резко обернулся. Мне показалось, что он растерялся. Он стал оглядываться по сторонам, будто пытаясь увериться, нет ли здесь еще кого-нибудь, кроме меня.
Чего он испугался? Зачем заехал к пустынному обрыву? Почему кругом сильно запахло бензином? Эти вопросы возникли позже. А в ту минуту не было никаких вопросов-‹ хотелось созорничать, забросать Николая снежками.
- Думал, так далеко зашел, что живой души не встречу!- закричал я, подбегая к нему.
- А ты что, не знал разве, - сказал Николай, все еще машинально постукивая по ноге варежкой, - у нас тут сто рублей - не деньги, сто лет - не старуха, сто верст - не расстояние.
Пока я сбивчиво и весело рассказывал, что произошло, Николай даже не делал вида, что слушал. Глаза его то и дело стреляли вбок, словно промеряли расстояние от меня до обрыва.
- Как только раздался шум мотора, - говорил я, - мне почему-то сразу подумалось о тебе. У меня было такое предчувствие.
