Сведения о Каминском, кавалере фашистского Железного креста, образовавшего на территории Брянского края Локотскую республику, наверняка заинтересуют Москву. Как и сведения об Анке-пулеметчице: любые данные о предателях и пособниках фашистов стекались в определенные отделы СМЕРШ, и Антон будет для контрразведчиков ценнейшим источником информации.
Но пока требовалось выудить у него все о собственной «нательной рубашке» – железной дороге.
– И так прямо сразу из лагеря в разведчики и к нам? – сделал удивленное лицо Врагов, возвращаясь к допросу.
– Зачем сразу? Нас, доходяг из лагеря Каминского, отвезли сначала в какой-то лагерь в лесу, туда же стали привозить бездомных, беспризорников. Поначалу много было, целая толпа, потом отобрали тридцать человек…
– И ты попал?
– Так меня взяли не в бою же! Я в разведке шлялся по району и смотрел на них голодными глазами. Так что погрузили в вагоны и повезли. Три дня ехали, говорят, это уже была Германия.
Врагов записывал все тщательно, подробно, прекрасно понимая значимость получаемой информации. И протокол допроса, и самого Антона требовалось незамедлительно переправить в Москву, но первый срез сведений, касающийся дороги, он должен был получить лично. Только вот разведка требует сначала сомневаться, потом перепроверять, а уж потом доверять. Что, если Антон – всего лишь отвлекающий маневр от Эльзы и основной группы? Пешка в большой игре, призванная запутать ходы и отвлечь от прохода ферзя? Если бы выбросили массовый десант, где-то и прорвались бы казачки-разбойники. Но бросили на пробу или ради отвлечения?
Время от времени, разминая пальцы после непрерывного письма, Врагов мимоходом вспоминал о Васильке. Что, если он тоже из этой или подобной разведшколы? После Москвы и особенно Сталинграда немцы значительно усилили агентурную работу в тылу советских войск, и Василек, приставший к бойцам под Старым Осколом, ничем не отличался от Антона, даже содержимым котомки. Только вот этот пришел добровольно, а Коля Василек плетет сказки про разбомбленный детдом…
После некоторых раздумий Врагов, выкрутив поярче фитиль в семилинейной лампе, решился на следственный эксперимент.
– Василька ко мне! – отдал приказ Гавриле, выглянув за дверь. За Антоном задернул занавеску с оленями. У него дома в Воронеже ковер висел с целым оленьим семейством. Колька маленьким искал среди них папу, маму, себя.
– А это кто у нас будет? – спрашивал про оставшегося маленького олененка. – Мой братик или сестричка?
