Елисей вырос среди них. В крытой баннерами лачуге из пластиковых контейнеров. На провонявшем мочой и нечистотами щебне Седьмого Кольца.
Туда он только что отправил маленькую девочку и ее мать со старинным именем Катерина. Редким и красивым. До сегодняшнего вечера встречавшимся Елисею только раз.
Утерев накатившие слезы, Елисей различил на той стороне Четвертого Кольца фигуру поломойки. Тусклый свет фонаря не позволял разглядеть пол — только очертания форменного балахона. Сотрудник Клининговой службы держал наперевес парогенератор, будто часовой на посту, и ждал, пока офисный клерк закончит свои дела в подворотне.
«Может, это и есть та самая Катерина. Мать рыжей девочки, которая ищет папу», — подумал Елисей. Бесполая фигура, до того переминавшаяся с ноги на ногу, замерла. Елисей понял, что сказал это вслух. Когда действие бензо проходило кульминацию, мысли становились похожими на бусы, цеплялись одна за другую. Они накатывали медленными волнами. Прорывались иногда наружу.
— Так, — похлопал себя по щекам Елисей. — Соберись.
Он натянул на лицо улыбку, помахал поломойке и на ватных ногах двинулся к дому.
— Прогулка пешком, — бормотал Елисей, — это очень хорошо. Это полезно для эмоционального фона. Вот и шеф советовал. Хороший сотрудник не пренебрегает советами старших товарищей, верно?
Елисей остановился у ближайшего фонаря и подставил под его свет датчик эмо-фона. Пальцы бил мелкий тремор, но красного цвета в кольце пока не прибавилось.
— Верно, — продолжил разговор Елисей. — И работа мне моя нравится. И жить мне тут нравится. Чисто, уютно, на улицах никого. Можно говорить вслух, — Елисей на всякий случай оглянулся. Четвертое Кольцо за спиной было пустынно. Лишь перемигивались вдоль обочин колонны фонарей.
Елисея пробил озноб.
«Дело дрянь, надо поторапливаться», — сказал он про себя, кутаясь в воротник пиджака. А вслух добавил:
— Конечно, можно. Это проявление моей фобии, а в нашей Компании мы с чуткостью и пониманием относимся к каждому сослуживцу и его эмоциональным расстройствам. Главное, чтобы они не мешали согражданам и работе во имя всеобщего процветания!
Когда Елисею в листе профпригодности поставили боязнь одиночества, отец закатил попойку.
— Мальчик мой! — растирал он пьяные слезы по битому лучевой болезнью лицу. — Это же как в лотерею выиграть! Да с таким диагнозом тебе в любой округ можно! Пробуйся в контролеры. Ты у меня парнишка башковитый!
— Почему в контролеры? — хлопал ресницами семилетний Елисей, глядя, как кадык отца проталкивает по луженому горлу антифриз. Контролер, проводивший осмотр, ему не сильно понравился, а других Елисей не видал.
