Я расправляю ноющее тело.
– Всё болит.
– Да уж наверное.
Темные папины глаза полны слез, но он блаженно улыбается, когда, протянув руку, гладит меня по голове.
О лучшем отце не стоит и мечтать.
Если бы только бабушка с дедушкой дожили до моего рождения. Они гордились бы своим сыном, таким заботливым и верным.
– Я скажу Джебу, что ты очнулась, – продолжает папа. – Всё это время он был здесь.
Невозможно не заметить, что мама тычет папу локтем под ребра, но он ничуть не смущается. Проведя рукой по своим темным волосам, папа выходит в коридор и закрывает за собой дверь, прежде чем мама успевает возразить.
Она вздыхает, ставит чашку на тумбочку у кровати, придвигает из угла зеленый мягкий стул и садится, оправляя шелковое платье в горошек.
Когда ее только выпустили из лечебницы, мама буквально не отходила от меня, наверстывая всё то время, которое мы упустили. Мы вместе готовили, занимались стиркой и уборкой, возились в саду. Вещи, которые большинство людей сочли бы скучными и неприятными, казались сущим чудом, потому что наконец я делала их с мамой.
Однажды в субботу я привела ее в «Нити бабочки» – винтажный секонд-хенд, где я работаю. Там мы вместе перебирали вешалки с одеждой.
Большинство нарядов в магазине – в моем вкусе, и мы спорили чуть ли не над каждой вещью, пока не нашли оригинальное атласное темно-фиолетовое платье в горошек с ярко-зеленым поясом и точно таким же подъюбником, выглядывающим из-под подола. Я уговорила маму его купить. Она привезла платье домой, но до сих пор не желала его носить, пусть даже папе оно безумно понравилось. Мама утверждала, что она в нем слишком бросается в глаза. Я спросила, почему она не хочет порадовать папу хотя бы одной мелочью после всего, что он для нее сделал. Тогда мы впервые поссорились после ее возвращения из больницы. Теперь я уже потеряла счет нашим стычкам.
Не могу не заметить, что мама надела это платье сегодня.
– Привет, мам, – хрипло говорю я.
Она улыбается и заправляет прядь волос мне за ухо.
– Привет.
– Отлично выглядишь.
Она качает головой и подавляет всхлип. Прежде чем я успеваю понять, что сейчас будет, мама вдруг наклоняется и утыкается лицом мне в живот.
– Я думала, что потеряла тебя…
Ее голос звучит сдавленно, неровное горячее дыхание проникает сквозь одеяло.
– Врачи никак не могли привести тебя в чувство.
– Ох, мама… – говорю я и глажу мягкие волосы у нее на виске, там, где их держит блестящая фиолетовая заколка. – Всё хорошо. Благодаря тебе. Понимаешь?
