В те времена я думала, что поступаю правильно. Я хранила секрет, чтобы спасти ее от варварских нравов Страны Чудес. Мне было всего шестнадцать, когда я забрела в логово Второй Сестры и увидела, для чего она использует человеческих детей; но даже в том возрасте я не смогла закрыть глаза на этот ужас и не заметить разительное сходство: хранительница кладбища выкачивала детские сны, чтобы питать беспокойные души мертвых. Это было похоже на то, что делали со мной безымянные чудовища всю жизнь – высасывали мои сны и мечты ради собственного удовольствия. Но, в отличие от меня, жертвы Второй Сестры не могли спастись.
Когда я увидела Томаса – опутанного паутиной и проведшего в плену десять лет, почти лишившегося жизненных сил, – я изменилась. А мое предательство изменило Морфея. Это была трагическая цепная реакция.
Я вздрагиваю и отворачиваюсь от двери ванной, разглядывая собственные босые ноги. Мыслями я – в том ужасном месте и времени.
Матрас прогибается, когда Томас садится рядом. На нем серые брюки и рубашка лавандового цвета, расстегнутая, свободно свисающая с широких плеч.
– Медвежонок, о чем ты думаешь? – спрашивает он и целует меня в шею, окутав запахом одеколона.
Пальцы Томаса касаются моего живота, и я вздрагиваю от удовольствия.
Я улыбаюсь и подчиняюсь его губам, уютно прислонившись спиной к обнаженной груди мужа, пока он целует меня за ухом.
– Сейчас – о тебе, – отвечаю я и провожу пальцами по гладкой ткани, облегающей руки Томаса.
– Прекрасно, – шепчет он. – Потому что я тоже думаю о тебе и о том, какая ты красивая.
– То есть платье я выбрала удачно?
– Не только платье… – Его губы, словно поддразнивая меня, спускаются ниже. – Ты вкусно пахнешь…
Я хихикаю, и Томас улыбается.
– Если мы сегодня куда-нибудь собираемся, – говорю я, пытаясь сосредоточиться вопреки нежным поцелуям мужа, – то нам пора.
Он вздыхает, и его теплое дыхание касается моей левой лопатки и того места, где прячется крыло.
– Да, наверное, ты права. Тем более что мы не просто идем в ресторан. Мы… уезжаем.
Я смотрю через плечо на губы Томаса, которые касаются моего тела, оставляя горячий отпечаток.
– Уезжаем… куда?
– В Лондон, – отвечает он с улыбкой.
В его влажных волосах – путанице блестящих шоколадных кудрей – отражается свет заката, который пробивается сквозь жалюзи. Когда Томас так улыбается, мне кажется, что ему снова девятнадцать.
– Ты хочешь поехать в Лондон сегодня, – повторяю я и поворачиваюсь, чтобы помочь мужу застегнуть рубашку.
