При мысли об этом мне даже становилось не по себе. Но я чувствовала себя особенной, как и моя мама; где-то кому-то я была нужна – настолько, что он за мной наблюдал. Я не впервые ощущала, что насекомые и растения как будто тянутся ко мне. Они никогда не вели себя так с другими людьми. Я слышала их голоса с тех самых пор, как у меня начались месячные – год назад (мне тогда было неполных двенадцать). Но я знала, что не следует делиться этим, чтобы не оказаться в психушке, как мама.
У меня заурчало в животе, и я вдавила кулак себе под ребра. Сегодня миссис Бансби готовила запеканку из маринованной свеклы и тофу. При одной мысли об этом мой язык взмолился о пощаде. Приходилось растягивать свои лакомства как можно дольше. Рядом со мной лежал пакетик арахисового печенья, который я приберегла от завтрака. Я сунула печенье в рот и принялась жевать. Крошки упали на картинку с изображением Алисы, убегавшей от карточных стражей в надежде сохранить голову на плечах. Я стряхнула остатки печенья со страницы себе на ногу.
Из-под картонки торопливо вылез таракан и вскарабкался по моей штанине, чтобы полакомиться крошками. Он не сказал ни «пожалуйста», ни «спасибо». Я считала тараканов самыми грубыми из всех насекомых. Я разговаривала со слепнями и мучными червями, и они были вежливыми и интересными собеседниками. Но тараканы только ворчали и жаловались, что теперь, когда люди заселили их мир, стало слишком мало отбросов и грязи. Они утверждали, что мешки для мусора и пылесосы положат конец их существованию.
Я махнула рукой, отгоняя таракана. Он скрылся в складках картона, ругая меня за дурные манеры.
– Я пытаюсь помочь тебе, дурак. Хочешь, чтобы тебя раздавили?
Я взяла сумку, сунула в нее фотографии и книжки и вылезла под дождь, рассчитывая добежать до крохотного сухого местечка между нашим домом и убогой парикмахерской по соседству.
Войти можно было только через переднюю дверь. Наш домовладелец, Уолли Гаркус, держал черный ход на замке «по соображениям безопасности». Ну или он так говорил. Просто ему нравилось пялиться на одиноких матерей и молоденьких девушек, которые снимали в его доме дешевое жилье. Квартира Гарри находилась ближе всего к входу – иными словами, у этого извращенца был идеальный обзор.
Струи дождя, пополам со снегом, так и хлестали меня. Джинсовая ткань куртки и брюк впитывала каждую каплю, и я чувствовала себя очень скверно – плюс десять фунтов, минус двадцать градусов – когда толкнула дверь и вошла. Мокрыми руками я не сумела удержать ручку, и дверь захлопнулась. От этого звука я вздрогнула.
