Утверждаю: всё сделаться общим должно
И во всём пусть участвует каждый.
Есть целая литература о вымышленных республиках, городах солнца, где упразднена частная собственность, установлено абсолютное равенство граждан, они носят одинаковую одежду и у них общее всё, от еды до убеждений. Удачное название счастливой страны, придуманное Томасом Мором – Утопия – стало нарицательным для обозначения несбыточных иллюзий; поэтому чаще произведения на тему достижения общественной идиллии назывались антиутопиями, как популярные «Прекрасный новый мир» Хаксли, «Мы» Замятина и «1984» Оруэлла.
Жажда общности и теперь приводит восторженно настроенных людей{79} в левацкие коммуны, кибуцы и колонии битников, хиппи, панков или как там они именуются сегодня. На этом неистребимом стремлении спекулировали большевики, заманивая в колхозы лживыми обещаниями и угрозами; но шли ведь и сами, без конвоя, своей волей, семьями, со скотом и прочим имуществом, с песнями и искренней надеждой изменить мир к лучшему; горе человеку, когда он один, утверждает Маяковский, а вместе…
Но вместе можно строить и вавилонскую башню. Слишком часто товарищество удерживается на взаимной выгоде, на разнообразном страхе, на авторитете вождя, на противостоянии остальному миру; последнее ярко отличает все образования сектантского толка. Цель, направление, идея определяют, что созидается: союз, группировка, компания или община.
Святой Игнатий Богоносец призывал святителя Поликарпа: «Старайся о единении, лучше которого нет ничего… Вместе подвизайтесь, вместе совершайте путь свой, вместе терпите, вместе успокаивайтесь, вместе вставайте, как Божии домостроители и домочадцы и слуги»{80}. Антиохийский епископ писал свои Послания на пути в Рим, к месту исполнения смертного приговора. В оковах, сопровождаемый десятью воинами, он прибыл в Смирну, где получил приветствия и дары от малоазийских христиан. «Вы совершенно исполнили в отношении ко мне родственное дело»{81}, – благодарил он; конечно, дело родственное, ибо касалось единой семьи, не ограниченной рамками общины в Иерусалиме или Антиохии, в Риме или на Кипре.
Монастырь явился самой совершенной организацией людей по типу ангельского бытия, и во все времена остается одним и тем же – живой иконой Царства Божия.
Часто повторяют, исходя из афонского образца, что общежитие есть только подготовка, обкатка острых углов в преддверии уединенного, более совершенного образа жизни. На самом деле монашество начиналось как раз с отшельничества, а уже Пахомий Великий, наученный ангелом, считал высшей формой иноческого подвига именно киновию и решительно выгонял, обрекая на анахоретство, нарушителей устава, неспособных к коллективизму: иди, живи один! В течение года он не поколебался избавиться от ста из трехсот насельников
