– Все так! – сокрушенно признался моряк. – Истинно так, и я напрасно старался скрыть такое дело. Дивлюсь вашей учености… Так что же будет с бедняжкой?
– Родит во сне.
– Прямо этой ночью?
– Не пройдет и часа.
– И ей уже ничто не угрожает?
– Ничто, уверяю вас. Только прошу, изымите зелье у своих дружков и впредь не пытайтесь повторить ничего подобного – добром это не кончится.
– Значит, вы думаете?..
– Да ничего я не думаю, боже сохрани! Лично я не знаком с вашими друзьями! Только вам знать, может, среди них и есть кто-то, кому выгодно одним махом свести счеты с матерью и младенцем. Еще лишних две-три капли этого зелья – и с ними обоими было бы покончено уже сегодня. Я вас предупредил, и вам решать, как поостеречься, ежели хотите избежать беды.
– Какой ужас! – вскричал моряк, закрывая лицо руками.
Повисла долгая тишина.
Врач повернулся к изголовью многострадальной роженицы и озабоченно проверил ее пульс.
Моряк в сильном возбуждении мерил комнату шагами.
– Доктор, – наконец сказал он, подойдя к врачу, – соблаговолите уделить мне несколько минут!
– Я к вашим услугам, сударь; роды раньше полуночи все равно не начнутся, а сейчас еще нет и одиннадцати.
Они уселись в кресла – врач разместился так, чтобы можно было неотрывно наблюдать за роженицей.
– Говорите, я весь внимание, сударь, – промолвил он, наклонясь к собеседнику.
– Сударь, – начал тот с оттенком сомнения в голосе, – вы, верно, знаете – врачи все равно что исповедники?
– Да, знаю, сударь. Мы, как и они, совершаем священнодейство – врачуем раны как душевные, так и телесные, а посему нам можно поверять все.
– Ну что ж, доктор, раз уж у нас в запасе, как вы говорите, еще целый час…
– И говорю еще раз, сударь.
– Ладно, я воспользуюсь данной мне отсрочкой и, с вашего позволения, выложу все начистоту.
– Как вам будет угодно, сударь. Замечу, однако, что я ничего от вас не требую и никоим образом не призываю поверять мне свои тайны.
– Понимаю и благодарю вас, сударь, но у меня разрывается сердце, и душу терзают угрызения совести. Я расскажу все, как на духу. Совесть не дает мне покоя не только за прошлые ошибки, но и, признаться, за злодеяния, которые я еще только думаю совершить!
– Берегитесь, сударь, последние ваши слова слишком серьезны. И я, право, не знаю, стоит ли мне выслушивать вас дальше.
– О чем это вы?
– Тайны, которые вы собираетесь мне поведать, в некотором роде обратят меня в вашего пособника.
– А разве вы уже не стали им?
– Ничуть.
