– Люди сами говорят, что ко всему привыкают. И ты ко мне привыкнешь!
– Не вижу достойной причины, – припомнила его же недавно высказанную фразу.
– Смотреть не обязательно, попробуй только чувствовать. А я помогу.
Голос Хейго прозвучал еще более самоуверенно. В то же время в нем присутствовали мягкие, вкрадчивые нотки.
– Что происходит? Я совсем не понимаю, почему вы…
– Наши бы назвали это чудом!
Он прервал мой лепет, не позволив приблизиться к разгадке.
– А наши?
– Люди в этом ничего не понимают. Вы только чувствовать не умеете.
– Вы ошибаетесь, лар Хейго.
– Я очень надеюсь, Оли!
– Ваше поведение выходит за рамки приличий, вы забываетесь…
Мой нравоучительный тон опять не возымел результата.
– Нет, риирцы неспособны о чем-либо забыть. Особенно элементаль, занятый накоплением любого опыта.
– Тогда куда делась ваша хваленая вежливость, лар Хейго? – холодно, даже зло укорила я, на миг презрев благоразумие.
Мужчина молчал, испытывая мои нервы долгим, пристальным вниманием, словно касался моего лица. Более того, казалось, собирался вот-вот снять капюшон, впивался взглядом в мои глаза, будто за душу брал, впервые за последние годы отогревшуюся душу…
– Расскажи о своей сестре, Оли, – ни с того ни с сего даже не попросил, а фактически приказал преобразившийся темный.
– Что именно? – осторожно уточнила я, немало удивившись.
– Насколько она старше тебя? Вы очень похожи? – Я замотала головой, отрицая, и он тут же уточнил: – Внешне!
– Отчего вдруг этот интерес к моей покойной сестре? – насторожилась я.
– Поверь, он не праздный!
Мы вновь сцепились взглядами, выясняя, кто сильнее или упрямее. Он – давил, вынуждая ответить, я – раздумывала, стоит ли ему отвечать вообще или отделаться ничего не значащими фразами. Наконец, тяжело вздохнув – в конце концов, темные вскоре сами обо всем узнают, а может, и увидят, если дворцовая портретная галерея цела, – решилась.
Под нетерпеливым мужским взглядом, ощущавшимся физически, я сняла варежки и полезла под одежду, за пазуху. Нащупала кулон, на миг сжала его в ладони, опять ощутив боль потери, вытащила наружу и, осторожно раскрыв, протянула Хейго дорогую сердцу вещицу. Мы вместе смотрели на две половинки кулона с изображением двух принцесс Цветанских. Я и Александра!
С миниатюрных портретов, мастерски написанных придворным художником, смотрят две совершенно одинаковые юные красавицы в королевских диадемах. Легкие улыбки играют на их губах. Отличаются только драгоценные украшения и великолепные праздничные наряды очаровательных девушек, открывающие изящную линию шеи и плеч, высокую грудь. Сложные, для особых торжественных выходов, прически подчеркивают овальную форму лица, светлую кожу, румяные щечки. Высокие, умные, как поговаривал папа, лбы. Чистые серые глаза, с поволокой, как добавляла мама. Пухлые розовые губы.
