— Отдохнул? — спросил капитан.
— Да, — заверил его Хуан низким голосом, — я даже помылся бесплатным шампунем, который предоставляет отель. Сначала я решил, что кто-то забыл его в номере, но потом позвонил горничной, и она сказала, что это входит в стоимость услуг. На флаконе написано, что он смягчает воду. Так что все нормально.
— Мне хотелось бы знать, какие вина они выбрали для сегодняшнего вечера, — задумчиво сказал капитан.
— Не знаю, но, по-моему, вина будут хорошие.
— Для меня это очень серьезный вечер, Хуан. Для меня он даже важнее, чем для тебя, потому что ты — артист, а я — режиссер.
Франкохогар усмехнулся.
— Вы — лучший ценитель, которого может заслужить артист, сэр. Вы сделали возможным сегодняшний вечер. Я тоже приложил в этому усилия, но возможным его сделали вы, — он обтер носовым платком красное яблоко.
Они свернули на дорогу, ведущую к западу от Бордо, где сейчас сконцентрировался дух французской нации.
Количество телекомментаторов, которым предстояло освещать событие, превышало три десятка. Французская пресса прислала сотни репортеров, фотографов, экспертов и обозревателей. Национальное радио готовилось к прямой трансляции. 13000 поставщиков вин не находили себе места, потому что только четыре сорта вин, один коньяк и один ликер должны были стать украшением торжества.
Капитан тепло поздоровался с Отарди, спросил о здоровье жены Эмили и дочерей — Ортанс, Дениз и Франсуаз. Но из машины он не выходил и в ресторан, где собирались великие кулинары, не заходил. Он поехал обратно в отель и залез в ванну, оставив Франкохогара в одиночестве добывать себе славу.
Когда он принимал ванну, зазвонил телефон, находившийся в спальне, в тридцати футах от него. Бормоча ругательства, он вылез из ванны и прошел к телефону, оставляя на полу мокрые следы.
— Алло? — буркнул он, завертываясь в полотенце.
— Колин?
— Да, а кто это?
— Это я, Джим.
— Джим? Ты здесь?
— Нет, я в Вашингтоне, в Белом Доме.
— А… понятно. Привет президенту.
— Его нет, он уехал. Слушай, тебя слышно так, будто ты в соседней комнате, — дядюшка Джим всегда это говорил.
— Как там наши?
— Прекрасно, Колин. Завтра утренним рейсом мы все вылетаем в Лондон.
— Я очень рад.
— Напрасно. Мы — что-то вроде команды линчевателей.
— И кого же вы собрались линчевать?
— Тебя, кого же еще? Ты не мог бы завтра подъехать в шесть вечера на Фарм-стрит?
— Меня? За что?
— Завтра все и объясним. Так ты подъедешь?
— Ничего не понимаю, Джим. Спасибо, хоть предупредили.
