Ида служила при туалетах в каком-то чиновном ведомстве, и каждый пфенниг был ей кстати. Она радостно хихикнула, когда Шиндлер, который сам сидел без денег, предложил ей десять марок за то, что она на две недели возьмет меня к себе. Правда, дала понять, что приняла бы меня и бесплатно. “По молодости я была коммунисткой, а на старости лет тянет к религии”, – часто повторяла Ида Канке. Она состояла в секте свидетелей Иеговы, в ту пору запрещенной.
Жила Ида во флигеле, занимая дворовую часть большой, некогда господской квартиры. Вообще-то у нее была всего одна комната, давняя кухня, с кафельным полом и крайне неуютная. Ее она сдавала добродушному молодому человеку. К сожалению, он был заика и мочился в постель. А мокрые простыни сушил у себя в комнате. Вонь стояла на всю квартиру. Помимо этой комнаты была лишь малюсенькая, переоборудованная под кухню комнатка прислуги, где, в свою очередь, отвели угол под туалет. Старушенция спала в подобии алькова, в дальнем углу прихожей, и эту большую старую деревянную кровать мне поневоле пришлось делить с ней.
Вся ее библиотека помещалась в выдвижном ящике кухонного стола и состояла из десятка растрепанных брошюр с пророчествами о конце света. Весь день я праздно сидела на шатком плетеном стуле, листая эти брошюры. До того замызганные, что страницы я переворачивала вязальными спицами.
Ходить по квартире не разрешалось. Ниже этажом жил инвалид, который мигом бы меня услышал. Вот я и сидела сложа руки, ждала госпожу Канке да жевала оставленный ею кусок хлеба.
В довершение всего именно в эти дни выпустили из тюрьмы брата Иды Канке, Хуго. Он отсидел довольно большой срок за убийство – не то своей жены, не то подруги. Старуха Канке боялась его как огня: вдруг заявится к ней вдрызг пьяный, потребует денег и прочая. Так оно и вышло. Я бы с удовольствием стала невидимкой, но он вообще не обратил на меня внимания. А через полчаса опять ушел, потому что, выйдя из тюрьмы, мигом подцепил какую-то бабенку.
Как-то раз на выходные Ида Канке пригласила гостей, на кофе, по случаю дня рождения. Я тихонько съежилась в уголке, однако мне было очень интересно. Пришли несколько мужчин, приятели Хуго, профессиональные уголовники. Вдобавок несколько подруг Иды, богомольные святоши-сектантки. “Общий знаменатель, – мысленно отметила я, – отщепенцы общества, маргинальные фигуры”. Они заводили допотопный граммофон с трубой и танцевали под допотопные же шлягеры, покачивая бедрами в манере начала века. Зрелище настолько нелепое, что я ущипнула себя за руку: “Это сон или явь?”
