Шульц и Херман взяли его в оборот, осторожно вовлекали в дискуссии и мало-помалу добились успеха: Шён стал противником нацистов. Его даже удостоили участия в саботажной группе. “Да! – решительно заявил он. – Теперь я понимаю: нацисты – преступники. Мои родители и деды всегда были порядочными людьми. И я не желаю быть членом преступной организации!” Тут ему, правда, объяснили, что так не годится, он должен остаться в партии, чтобы иметь доступ к внутренней информации заводской нацистской ячейки, ну и в определенных пределах влиять на эту ячейку. Шульцу и Херману приходилось, конечно, принимать в расчет его глупость. Оба превосходно умели польстить его тщеславию.
Душу они отводили на расово-политической учебе: там Шён провоцировал всех идиотскими вопросами, нацеленными на нелепость и противоречия этой псевдонаучной доктрины. Сам он, понятно, интеллектуально не тянул, но вопросы придумывал Херман, точно формулировал, записывал на бумаге и велел Шёну вызубрить их наизусть.
По нормальным законам охраны труда на очень больших станках разрешалось работать только мужчинам. Однако у “Сименса” на них трудились особенно рослые еврейки. Мы называли их “великанши”. Детали, которые они изготовляли, были так велики, что для нарезки внутренней резьбы им приходилось использовать тяжелый специнструмент – ручной клупп. Через некоторое время запястья у станочниц болели так, что они едва терпели.
Наладчика этой бригады все называли Штаковски, хотя на самом деле его звали Шчовски или вроде того, какая-то труднопроизносимая польская фамилия. Штаковски был нацист и носил на рабочем халате партийный значок. Впрочем, держался он корректно, не хамил, но в приватные разговоры с работницами никогда не вступал. Вполне дружелюбно объяснял, что им надо делать, без шутки, без улыбки, без единого слова, не относящегося к делу.
Ситуация изменилась, когда Штаковского послали на курсы мастеров, где требовалось очень много теории. К удивлению работниц его бригады, он знал, что одна из них изучала математику. И весьма несмело обратился к ней: “Вы ведь математик, а у меня с этим делом проблемы”. Потом он стал задавать ей вопросы (через ветошную почту), а она в туалете записывала ответы. Лед был сломан. В благодарность он даже приносил ей бутерброды, огромную ценность. Ей казалось, она спит, не может это быть реальностью, ведь, как и мы все, сильно недоедала.
Мало-помалу Штаковски завязал личный контакт со всей бригадой, а его самого Шульц, Шён и Херман приняли в свою картежную компанию. Все они регулярно встречались в арийской уборной и за игрой в скат старались на него повлиять. Постепенно фанатичный нацист превратился в безобидного попутчика, а это уже немало.
