Услышав короткое, но хлёсткое — как удар бича — слово нет, случайно сорвавшееся с уст Андрея, Алиса сразу как-то сникла. Яркая улыбка серой тенью слетела с плотно сжавшихся губ. И хотя в глазах ещё блестели живые искорки надежды, но и они начали медленно гаснуть, тускнея.
Андрей и сам не понял, как у него вырвалось это короткое, но жестокое слово — «Нет». Скорее всего, он не произносил его. Вместо Андрея это сказал кто-то другой. Тот неведомый, но всесильный, кто с недавних пор поселился в его душе и не хотел ничего менять в жизни Андрея.
Как бы то ни было, но за месяц Андрей свыкся со своим одиночеством и уже не хотел ничего менять.
Одиночество становилось его естественным состоянием.
Его образом жизни…
* * *
За прошедшие годы Андрей ещё больше свыкся со своим одиночеством и не стремился круто изменить свою жизнь.
То есть желание изменить жизнь, стремительно проносящуюся мимо, как поля, леса, деревни и города за окном скорого поезда, было, однако Андрей не предпринимал никаких попыток, чтобы желание обросло реальным «мясом».
Когда наступала весна, Андрей давал объявление о знакомстве в городскую газету бесплатных объявлений. Иногда сам писал письма девушкам и женщинам, которые хотели познакомиться — разумеется, не тем, кому требовались бойфренды с машиной, квартирой и прочим набором материальных ценностей…
Назначал встречи. Но никогда на эти «свидания» не приходил — боялся.
Боялся в первую очередь того, что его одинокая, но такая размеренная и устоявшаяся жизнь вдруг резко измениться и стремительно понесётся под откос, потому что он уже не будет полностью предоставлен самому себе, а будет вынужден делить жизнь с кем-нибудь ещё. И время, которое Андрей привык тратить исключительно на себя, теперь придётся тратить на кого-то ещё. На какую-то женщину, за которой нужно ухаживать, которой нужно делать подарки, говорить дежурные комплименты, которую нужно ублажать в постели.
Сплошные хлопоты…
Так что прав, тысячу раз прав был чеховский Ионыч — «Сколько хлопот, однако…»
Точнее не скажешь…
Впрочем, одиночество Андрея было чисто кажущимся. Он был очень общительным человеком, у него было много друзей — как ни странно, в основном среди женщин. Видимо, сказывалось «тлетворное влияние филфака», который был по преимуществу женским факультетом.
Однако светлые студенческие годы остались далеко позади, — хотя изредка, по старой памяти, Андрей наведывался в родную «альма-матер», где всё было до боли родным и знакомым и наводило на приятные, но очень грустные воспоминания. Да и пообщаться на факультете было с кем некоторые его однокурсники после окончания университета остались в аспирантуре, и теперь сами учили студентов. Да и среди студентов у Андрея были знакомые и друзья, и разница в возрасте между ними — почти десять лет — не имела никакого значения.
