Бегом, бегом из этого страшного места. И из ЖЭКа. Рано ещё списывать себя со счетов.
* * *
Однажды Алёна увидела на стенке остановки трепещущий беленький листок. На листке — приглашение всех желающих пенсионеров в районную библиотеку, бесплатно поучиться компьютерным азам. А Алёна тогда уже прослышала про электронные книги.
Ей рано нравились романы,
Они ей заменяли всё.
Она влюблялася в романы,
И Ричардсона, и Руссо.
Это Пушкин почти об Алёне сказал. Она запоем читала: конечно, не Ричардсона и Руссо. В советском прошлом любовные романы как-то не поощрялись.
Если любовь — то строго дозировано. Одна четверть — шуры-муры в стогу сена, три четверти — производство, заводские цеха и колхозные фермы, общественное горение.
Разве что в «Иностранке» сквозь частый гребень цензуры проскальзывали амурные сочинения с налётом эротики.
Из родного Алёна жадно поглощала «Вечный зов», «Угрюм-реку», «Тени исчезают в полдень».
Там верхом разнузданной чувственности и сексуальности считались примерно такие сцены. Героиня-доярка в бане перед запотевшим осколком зеркала снимала с себя грубую льняную рубаху и медленно оглаживала тугой округлый живот и крутые крестьянские, налитые бабьей мощью бёдра.
Взвешивала ладонями тяжёлые груди, истосковавшиеся по жадным горячим, обветренным мужским губам… И думала: «А я ещё ничего, в соку».
Сейчас библиотеки, конечно, забиты романами. Но, во-первых, Алёна их всех давно перечитала. А во-вторых, их в руки-то взять страшно.
Читательницы пользовались книгами как мухобойками, ставили на них липкие стаканы с чаем, замусоливали и загибали уголки страниц. Между страницами попадались хлебные крошки, волосы, перхоть и обкусанные ногти.
Однажды Алёна взвизгнула и с отвращением швырнула книгу, которой кто- то попользовался вместо носового платка! Долго брезгливо отмывала и оттирала в ванной руки — и на всю жизнь зареклась ходить в библиотеку.
Электронные, только электронные книжки: чистые, голубые, мерцающие, принадлежащие ей одной! Вот для чего Алёне нужны были компьютерные курсы.
И ещё — для скачивания фильмов. Сначала-то она пыталась заполнить массу свободного времени телевизором. Но, посидев неделю перед телевизором, испугалась. Поняла, что ещё чуть-чуть — и стремительно деградирует до уровня кроманьонца.
Обрастёт шерстью, встанет на четвереньки, замычит, захрюкает… А там недалеко и до одноклеточной, до инфузории туфельки.
Купилась на рекламу, скопила с пенсий и поставила стоканальную тарелку. И тоже быстро разочаровалась. Поняла, что все сто каналов — это клон единственного Первого. Ну, не считая «Культуры» и про путешествия и животных.
