В нём, во враче, говорил опыт предыдущих ошибок коллег и инстинкт самосохранения. Он заранее страховался. Если, не дай Бог, дядя Ваня помрёт, окочурится, даст дуба, сыграет в ящик, отбросит коньки — набежит комиссия. А врач — хоп! — повертит под носом у комиссии мелко, плотно, обстоятельно и исчерпывающе исписанные страницы.
Всё это время, напротив, за столом, сложив ручки с маникюром, откровенно скучала медсестра. Она посматривала то в окошко, то на кончики своих туфель, то позёвывала в ладошку. Дважды выходила в коридор и делала променад, стуча каблучками. Навестила такую же скучающую подружку за стеной, пощебетали, похихикали. Сходила в буфет, принесла оттуда в промасленном кульке что-то пахнущее тестом и варёной капустой, сунула в стол.
«Третья лишняя», — неприязненно думал дядя Ваня. Он бы много чего о своём самочувствии рассказал доктору — но только с глазу на глаз, без свидетельниц.
Болезнь — дело двоих: сугубо тонкое, интимное, не требующее присутствия посторонних ушей и глаз. Он стеснялся надушенной и накрашенной, юной фифы-медсестры. Впрочем, стеснялся бы пожилой и равнодушной.
В пять секунд она начиркала рецепт, который ей продиктовал врач. Всё. В соседних кабинетах сидела армия таких же сестричек и смущала пациентов своим необъяснимым присутствием. Пациенты уходили, унося в себе нераскрытые тайны болезней.
«Вот её бы зарплату за ничегонеделание — отдать врачу, — думал дядя Ваня. — Может, тогда он бы подобрел взором, оттаял. Отвлёкся от бумаг, вскинул утомлённые, красные от писанины глаза — и увидел, наконец, робкого дядю Ваню на кончике стула».
И ещё подумал: «А этих бы бездельниц — да в процедурный кабинет. Туда, где бьётся как рыба об лёд одна-единственная медсестричка. Или они в вену попадать не умеют?!».
* * *
Один к одному. У дяди Вани после ЦРБ (на почве стресса, наверно) — покраснела и зашелушилась кожа на локте. Нужно к дерматологу. Мать честнАя! Уж если к терапевту попасть трудно, то к узкому специалисту — из области фантастики.
Продвинутая, шустрая соседка подсказала: есть такая волшебная штука: называется электронная запись. Но штука эта с норовом, капризная.
То страничка записи загружается еле-еле, как неживая. Загрузится — окошко нужного врача не отвечает на клик. Откликнется — талонов уж нет. А если всё удаётся — в последнюю секунду зависнет, или вовсе потухнет экран. Вот какая хитрая электронная очередь!
А локоть нестерпимо чесался, а розовое пятно разрасталось, а чешуйки осыпались дождём. Хочешь — не хочешь: снова милости просим в больничную нервотрёпку-мялку-давилку. Через десятых знакомых, по блату, за мзду достали талон.
