– Я хочу вернуться домой, Макс. Это мое единственное желание.
Произнося эти слова, Элен знала, что лукавит, ее одолевало другое желание – больше всего на свете она хотела быть с Максом, но этому не суждено сбыться. Оставшись с ним на несколько дней, она лишь отсрочит расставание, сделает его более мучительным. Наилучшим решением будет возвращение в Хаугтон, который она тоже скоро может потерять.
Максу совсем не понравилось выражение ее лица и тем более ее слова. Элен отказывалась от него ради добровольного заключения в усадьбе. Сколько усилий он приложил, чтобы освободить ее от порочной зависимости, и все напрасно. Макс был близок к отчаянию. В нем зрело новое, очень сильное чувство, которое он не хотел и не мог определить. Обняв Элен, он прижал ее к себе.
– Не делай этого. Твое помешательство на Хаугтоне не доведет до добра. Ты обрекаешь себя на несчастную жизнь! – убежденно твердил он.
Всего несколько часов в Англии, а Элен на глазах становилась такой, какой он впервые увидел ее в усадьбе. Любой ценой он должен остановить ее, заставить посмотреть на себя со стороны, убедить сбросить добровольные оковы, столь же смертельные, как и прежняя убежденность в собственной ущербности.
Макс глубоко вздохнул, думая, как пробудить в Элен жажду свободы – свободы жить полной жизнью, свободу выбора, свободу остаться с ним…
– Ты называешь Хаугтон домом, – горячо заговорил он, – но это могила, Элен, твоя могила. Разве ты не видишь? Ты заживо похоронила себя там и цепляешься за дом, потому что хочешь использовать его как оружие против Паулин, которая посмела женить на себе твоего обожаемого отца и дала ему шанс снова обрести счастье…
Элен громко вскрикнула, но это не остановило Макса. Полный отчаяния, потерявший контроль над собой после бессонной ночи трансатлантического перелета, все еще под впечатлением их беззаботного путешествия, он просто не мог остановиться. Элен – его Элен, – которую он освободил от добровольно наложенного на себя проклятия, готовилась снова вернуться к бессмысленному существованию в уединенном поместье. Макс не мог допустить, чтобы ее поглотили горечь и злоба, чтобы из прекрасной, жизнерадостной, страстной женщины она снова превратилась в озлобленное, мстительное, уродливое существо.
Макс продолжал с удвоенной силой:
– Посмотри на себя, Элен! Год за годом тебя съедают злость и ревность! Ты никогда не пробовала дать Паулин и Хлое шанс стать твоей семьей. После смерти матери, что понятно, отец стал центром твоей жизни, а потом у тебя не осталось других желаний, кроме как мстить мачехе и сводной сестре за то, что они посягают на Хаугтон.
