Макс резко откинулся на спинку стула, увидев Элен в совершенно новом свете.
– Скажи, ты считаешь Хлою красивой? – произнес он со странной интонацией. До него медленно доходил смысл услышанного. Неужели это истинная причина личной трагедии Элен Маунтфорд?
Уставившись на него в изумлении, Элен уточнила:
– Какие могут быть сомнения? Конечно, это так.
Выражение лица Макса не изменилось.
– А если бы я описал ее, – осторожно начал он, не спуская глаз с Элен, – как, скажем… тощего цыпленка. Что бы ты сказала? – Он нарочно выбрал оскорбительное сравнение, сравнимое с тем, что она применила к себе.
Элен ничего не ответила и посмотрела на него с недоумением.
– Ты не веришь мне, правда? – Его голос звучал спокойно и убедительно. – Пойми, огромный слон существует только в твоем воображении.
– Хлоя так считает, – убитым голосом сообщила Элен. «Она упивается этой мыслью, дразнит меня, издевается. Хлоя делает это с той минуты, когда вместе с хищницей-матерью вдребезги разбила мою жизнь. Я слышу от них только одно: толстая, огромная, неуклюжая, жалкая, уродливая, отталкивающая – всеобщее посмешище. Слониха Элен».
Макс издал низкий, горловой звук, сверкнул глазами.
– Тебе не приходило в голову, что Хлое, с ее хилой комплекцией и плоской грудью, гончий пес покажется слоном? – Он нахмурился и добавил несколько слов по-гречески.
Элен смотрела с изумлением, все еще мучаясь оскорбительными комментариями Хлои о своей фигуре.
– Я отдаю себе отчет, – продолжал Макс медленно и четко, чтобы его слова глубоко отпечатались в мозгу Элен, – что по некоторым причинам индустрия моды возвела в идеал излишнюю худобу. – Он пристально смотрел в несчастные глаза Элен. – Допускаю, что Хлоя на сегодняшний день отвечает неким стандартам «модной» фигуры. Но… – Он поднял руку, предвидя возражения, – это не имеет никакого значения, потому что у тебя, Элен, – Макс выдержал паузу, а потом продолжил звенящим взволнованным голосом, – у тебя фигура богини. Богини!
Наступила тишина. Макс глядел ей в глаза и молчал, следя за реакцией. Как в замедленном кино, сначала щеки залила краска, потом кровь отхлынула. Лицо Элен побледнело, веки опустились.
– Не надо, – сказала она. – Прошу, не надо.
Макса уже было не остановить.
– Божественное тело, – повторил он. – Не вздумай возражать, потому что я видел… почти все. Поверь… – Он прикрыл заблестевшие глаза черными ресницами.
У Элен вдруг свело желудок, но не от привычного тоскливого отчаяния, а от горячей вспышки эмоций: она вспомнила, как предстала перед Максом в спортивных шортах и облегающем топе.
