тоже. Поэтому коллега из Массачусетского технологического института порекомендовал поисследовать твой мозг во время сна. – Он немного помолчал. – Ничего не припоминаешь, Элис?
– Только плохие научно-фантастические фильмы, – ошеломленно говорю я. – Продолжай.
– Тут нет ничего фантастического, только наука, – папа всегда с большим чувством подчеркивает это различие. – Как тебе известно, мозг изучен далеко не полностью. Но мы далеко продвинулись в отслеживании мозговой активности: то есть в наблюдении за тем, какие части мозга включаются в работу, когда мы видим или чувствуем то или иное. Некоторые ученые пришли к выводу, что если отслеживать активность мозга во время сна, а потом попросить испытуемых рассказать свои сны, то можно суммировать данные и получить цельную картину.
– То есть вы сделали из меня обезьянку для опытов, наподобие тех, что живут в лаборатории Мадлен.
– Лучше бы ты ее мамой называла, – поправляет меня папа, но мне не хватает духа сказать ему, что слово мама теперь кажется не очень-то подходящим. – Но по сути – примерно так.
Благодаря обезьянам мои родители и познакомились. Благодаря человекообразным обезьянам, если точнее. Многие считают, что все обезьяны человекообразны, но это не так. Мадлен была в Гарварде, изучала эволюцию языка. У всех живых существ есть свои методы коммуникации, но не все для этого пользуются языком, в котором есть грамматические правила. Мадлен хотела разобраться, как это все произошло, почему одни общаются так, а другие – эдак. Она преклонялась перед Джейн Гудолл и Дайан Фосси – молодыми женщинами, которые бегали по африканским джунглям в семидесятые и снимали горилл.
Поэтому она просиживала в лаборатории дни напролет: включала обезьянам одни и те же звуки на огромном магнитофоне. Динь-динь-дон, бам-бам-бум. А-А-Б, А-А-Б. Мадлен считала, что если внезапно изменить последовательность звуков с А-А-Б на А-Б-Б (динь-дон-дон, бам-бум-бум) и обезьяна заметит это, получается, она, обезьяна, усвоила саму последовательность.
Мадлен практически сдвинулась на этом, ей все было мало. Она пошла на лекцию об активности мозга при речи, и на ней-то и познакомилась с папой, который, собственно, эту лекцию и читал, а было ему тогда уже целых двадцать девять лет. После лекции они проговорили несколько часов и больше не расставались.
Но потом появилась я. А через шесть лет Мадлен получила исследовательский грант на работу в Уганде и поехала туда одна. Из поездки она не вернулась. Теперь она живет на Мадагаскаре вместе с Хавьером. Хавьер – молодой исследователь из Барселоны, вдвое младше Мадлен. Она говорит, они просто друзья, но я видела фотографии Хавьера в Интернете – и не очень-то этому верю. Но с ней мы это не обсуждали, потому что общаемся всего раз шесть в год.
