– Клэр… – Это был его голос. И он снова повторил: – Клэр!
Отчаянным усилием воли она стряхнула с себя страх и потянулась к выключателю. В дверях, щурясь от света, стоял Эдвард.
– Эй, не забывай про затемнение, – вполне нормальным голосом произнес он и, бесшумно проскользнув к окну, задернул шторы.
Потом подошел к Клэр и, виновато моргая, улыбнулся и сообщил, что у него возникла гениальная идея и ему надо срочно с кем-нибудь поделиться. Он уже ходил к Филипу и Пете, но они оба дрыхнут без задних ног, и, сколько он ни стучал, они и ухом не повели. Эдвард, облаченный в шелковую пижаму самой легкомысленной расцветки, осторожно присел на край кровати.
– Я вот о чем подумал, Клэр. Тебе известно об отпечатках пальцев Петы?
– Ты имеешь в виду, что их не осталось на телефоне?
– Да. И это означает, что телефон вытерли. А вытереть его мог только убийца, это ясно как божий день.
– Стивен сказал Пете, что его перед уходом могла вытереть Элен. Налила в стакан эту гадость и оставила деду, чтобы он позже выпил ее с водой. Нет, я, конечно, не думаю, что это Элен его убила, – торопливо добавила Клэр. – И Стивен тоже так не считает. Он только сказал, что она могла это сделать.
– Я лично не представляю, как она могла это сделать и как объяснила все это деду. Я вообще не верю, что это Элен вытерла телефон, налила яд в стакан или пронесла его в павильон в ручке – это уже вообще полный бред. У меня совсем другая версия – нечто из ряда вон выходящее!
– Я что-то не пойму, куда ты клонишь.
– Я клоню в сторону Бро, – заявил Эдвард и задрыгал от восторга ногами, высоко подбросив слетевшие с них красные тапочки.
Последовала долгая пауза, за время которой Клэр пыталась переварить услышанное. Наконец она медленно произнесла:
– Конечно, Бро никогда не любил деда. Но, с другой стороны, Тедди, мы же не убиваем людей только потому, что они нам не нравятся, даже таких, как Бро.
– Да, но дело тут в завещании.
– От изменения завещания Бро ничего бы не выиграл и не проиграл. Правда, дед хотел оставить Рози-Пози Серафитину брошку, а Бро обожает свою внучку. Я думаю, она единственная на этом свете, к кому он испытывает теплые чувства.
– Не считая Филипа.
– Филипа! Господи, Эдвард, – завещание! Бро любит Филипа, а деда терпеть не может. Если тот вычеркивает Филипа из завещания…
– Вот именно, – расцвел Эдвард, обнимая столбик кровати. – Я это и говорю. В этом вся штука. Было бы здорово, если бы деда ухлопал Бро, потому что тогда выходит, что я не убийца и не помешанный. Вот только как Бро мог пронюхать про завещание?
