– Ты так щадишь чувства Элен. С чего бы это вдруг?
– Если она смеется и не закатывает истерик, это еще не значит, что она ничего не чувствует.
Клэр обиженно закусила губу.
– Когда ты… когда у нас все начиналось, ты говорил по-другому. А сейчас уже поздновато.
– Да, слишком поздно.
Они вошли в лес, и дом пропал из вида. Остановившись, Клэр повернулась к Филипу:
– «Слишком поздно». Что ты этим хочешь сказать? Ты уже жалеешь о том, что произошло? Стыдишься нашей любви?
Ее красивый рот задрожал и искривился, и Филип вдруг понял, что имела в виду Элен, когда говорила, что Клэр «гримасничает». Но ощущение это быстро прошло.
– Клэр, дорогая, не будь так жестока, все и без того хуже некуда…
Белокурая головка прижалась к его груди.
– О, Филип, я так люблю тебя!
По телу Филипа пробежал огонь, и это было не просто физическое влечение; его охватили нежность и желание защитить ее, такую ранимую, жаждущую любви и сострадания и щедро дарящую их в ответ.
– Ах, Клэр, мы оба просто несчастные люди, не знающие, что нам делать дальше.
– Когда все это закончится, дорогой, весь этот кошмар с дедушкиной смертью, мы сможем уехать и быть вместе.
Филип легонько отстранил ее от себя.
– Это вряд ли получится: все слишком запутано, непонятно и трагично. И потом завещание могут так и не найти.
– Тогда в силу вступит старое, мы оба получим свою долю и сможем обеспечить Элен. В любом случае этот дурацкий новый текст не имеет силы. Но как все-таки странно, – задумчиво произнесла Клэр, отойдя от Филипа и глядя на реку. – Куда он мог деться? И кому понадобилось его прятать?
Филип тревожно оглянулся, словно деревья могли иметь уши.
– Конечно, если… если Эдвард… если он имеет к этому какое-то отношение, то здесь вряд ли можно ожидать какой-то логики, – произнес он, понизив голос.
Клэр долго молчала. Потом спросила:
– А ты и вправду считаешь, что это был Эдвард? Ты веришь, что у него не все в порядке с головой?
– А какое еще может быть объяснение, Клэр? И самое ужасное то, что у него мог остаться этот проклятый стрихнин. Это страшно, потому что парень в любую минуту может им воспользоваться без всякой на то причины, и от этого никто из нас не застрахован. Не знаю… Может быть, надо, чтобы его признали невменяемым.
– Невменяемым? Эдварда? – в ужасе вскричала Клэр.
– Да, моя дорогая, ситуация безвыходная! Нельзя пускать все на самотек.
– Но признать сумасшедшим его – нашего Эдварда?
– Я лично не считаю его невменяемым, если, конечно, это не он убил старика. О господи! Прямо не знаю, как поступить. Но он по крайней мере должен находиться под присмотром.
