Однако его выводила из себя сама мысль, что он болен и над ним трясутся, как над какой-нибудь хворой дамочкой.
– Оба мы хороши, Эдвард, – один в обморок падает, другой за сердце хватается!
Старуха, столь древняя и трясущаяся, что ее признали негодной даже для ненасытной утробы завода по производству снарядов в Геронсфорде (разве что в качестве начинки, как заметила Элен), скрипучим голосом объявила, что обед уже на столе, мадам, и она просит разделаться с ним побыстрее, потому как они с миссис Бро хотят пойти домой – так в 1944 году приглашали на некогда столь изысканные обеды Беллы. Эдвард настоял на своем присутствии за столом, и день, столь неприятно начавшийся, продолжился столь же катастрофично, так что, казалось, даже Серафита, взиравшая с холста на свое неуживчивое семейство, помрачнела и нахмурила брови. Белла высокомерно замкнулась в себе, будучи в полной уверенности, что если бы не ее прежний позор, Филип не посмел бы обращаться с ней столь пренебрежительно, как сегодня в гостиной. Филип с Элен были в полном смятении, поскольку гостеприимство в Свонсуотере не простиралось столь далеко, чтобы предоставить им отдельные комнаты, а колкости Элен по поводу их вынужденной близости и вовсе приводили мужа в бешенство. Элен, раздавленная происшедшим, пыталась скрыть свое унижение под маской насмешливости, а Клэр, вся во власти иллюзий, убеждала себя, что Филип принадлежит ей по праву взаимной любви, поэтому все остальное не имеет значения, тем более что Элен не слишком огорчена. Эдвард был чрезвычайно взволнован своим обмороком в гостиной и непрерывно болтал о сбывшихся прогнозах доктора Гартмана, а Пета так старалась выглядеть естественно и непринужденно, что ее жеманство выходило за всякие рамки. Стивен, умиравший от любви, тем не менее был не настолько слеп, чтобы не видеть, что его любимая ведет себя как последняя дуреха. Сэр Ричард сидел, насупив брови, и его голос звучал, как раскаты грома, предвещающие грозу.
– Не знаю, зачем вообще мужчины женятся и заводят детей! Что за радость такая? Дети вырастают и покидают родительский дом, или их убивают на войне, которая никому не приносит пользы, а только готовит почву для следующей; внуки же – это вообще существа из другого мира. Вы только взгляните на Пету: раскрашивает свое хорошенькое личико, отрастила ногти и окунает их в бычью кровь…
– Почему в бычью? – оторопела Пета.
– …или вот Клэр – изуродовала все руки, печатая на машинке, как какой-нибудь писака из газетенки на Флит-стрит.
