, Лотта впала в то безумное веселье, которое было мне уже хорошо знакомо. Смахнув слезы от смеха, она напомнила нам с Акселем другую сцену, нами уже забытую, но столь важную для нее, что в свое время все записала и теперь почти дословно процитировала:
«Ганнибал сидит в своей огромной клетке и в последний раз один на один говорит с Клэрис. В разговоре она должна разузнать у него то, что поможет найти другого убийцу. Ганнибал в наилучшей форме. Он издевательски медлителен. Он не дает информации, не услышав взамен какой-нибудь истории из ее жизни. Не разглашая имени убийцы, он заставляет Клэрис думать логично и ясно, осмысливая то, что ей уже известно. Все, что она о нем должна знать, уже записано, говорит он ей, все это уже есть в деле. Подумай, Клэрис, чем этот человек занимается? Убивает — отвечает она. Ах, говорит Ганнибал, это же пустяк. Какую потребность удовлетворяет он, убивая? Она дает неправильный ответ, и Ганнибал продолжает: «Он жаждет. В действительности он жаждет быть тем, кем являешься ты. Все мы жаждем того, что ежедневно видим».
Лотта обвела нас сияющим от удовольствия взглядом, как будто хотела сказать, что это и есть самое важное, но, очевидно, заметила по нашим глазам, что мы так ничего и не поняли. Аксель попытался ее разговорить, рассказав о другом убийце, которому просто необходима была кожа убитых им женщин.
«У него ведь было какое-то сексуальное расстройство, верно? И он сдирал с женщин кожу, чтобы сделать себе платье и выглядеть как женщина?» — спросил он.
«Подумай, Аксель, подумай, — ответила Лотта с интонацией Ганнибала и его же медлительностью. — Думай шире, ассоциативно, интерпретируй, абстрагируйся. Кожа — это пустяк. Что говорит Ганнибал? Что убийца стремится стать тем, кем являешься ты. Он хочет получить душу, положение, соблазнительность и предполагаемое счастье другого человека — в данном случае женщины. Не какой-то определенной женщины, а женщины вообще. Он желает чего-то неосязаемого, но имеет дело с плотью и кровью».
Лотта усмехнулась.
«В чем дело? — спросил я. — Почему ты смеешься?»
«Потому что я завела свою любимую пластинку, — ответила она, улыбаясь, — потому что я опять уселась на своего любимого конька, которого давно приручила».
«Серая беседковая птичка», — сказал я, понимая, что Аксель не воспримет этой реплики.
«Вы наверняка читали книгу Маслоу об иерархии потребностей, — продолжала Лотта, не обращая внимания на мои намеки. — Он выделяет четыре уровня. К низшему относится потребность утолять голод. После того как эта потребность удовлетворена, высвобождается пространство для следующей потребности — в жилище. В безопасном и защищенном месте рождается желание любить. Обретя свою половину и все с этим связанное, человек восходит на высший и самый сложный уровень, где достигает уважения, достоинства — того, что мы называем общественным статусом. Американский коллега Тобиаса, Колин Уилсон, посвятил серийным убийцам несколько популярных книг. В одной из них он объяснял участившиеся с пятидесятых годов преступления такого рода именно потребностью в признании — вершиной этой иерархии. Тобиас всегда противопоставлял культ звездности Нового Света и теологию Старого, утверждая, что в Америке серийных убийств совершается больше, чем в Европе, потому что там убийство приносит славу и убийца хочет занять место среди звезд, а мы в Европе, слава Богу, стремимся прежде всего стать праведниками, а уж после этого обладателями сомнительной славы».
