А еще внутри все переворачивалось от того, что тела обыскивали и забирали всё ценное. И если с грабителями это можно было оправдать, то когда друзья и соратники погибших наемников забирали из их карманов всё, что могло им послужить… Смогу ли я когда-нибудь это принять и понять?
Вероятно, им, привыкшим к своей доле и к тому, что завтра любой из них также может быть убит, это казалось нормальным. Мол, не пропадать же добру. Деньгам, оружию, украшениям, если таковые имелись. Тем более что такую службу выбирали одинокие мужчины, не имеющие семей. Не знаю, мне осознать это пока не удавалось. Нет, я молчала, не выказывая осуждения, но никогда не брала и монетки из тех, что оставались после таких схваток. Мне предлагали, немного конечно, кто ж отдаст большую сумму бродяге, но в долю готовы были принять. Я вежливо отказывалась и уходила в сторону. Не могу.
Дорога занимала много времени. Пересечь страну быстро могли лишь конные всадники при наличии охраны. Мне же приходилось искать и ждать попутчиков – когда купеческие караваны, когда мастеров, едущих в нужную сторону на телегах с товаром. Всяко случалось. Своей лошади у меня так и не было, а потому надо было платить за место в обозе, повозке и охрану. Насмотревшись, одна я больше не рисковала выдвигаться за городские стены. Чудеса дважды не случаются, и хотя я сумела пройти по отцовским землям и владениям барона Женри без плачевных последствий, не факт, что мне повезет так же еще раз. Брали меня достаточно охотно, отказов почти не получала, а я развлекала своих спутников в благодарность за помощь, добрый совет или жизненный урок.
За это время я освоила многое. Варить на огне похлебку или кашу с мясом. Разделывать рыбу и потрошить птицу. Рубить маленьким топориком ветки и вязать узлы на веревках. Мыться в озерах, прудах и холодных быстрых ручьях. Стирать свои вещи и растягивать их на сушку, чтобы меньше мялись. Разводить костер и убирать кострище так, чтобы не случился лесной пожар. Складывать ложе из еловых лап и даже строить шалаш. Последнему меня научил шустрый, вредный, прохиндейской наружности мелкий торговец, когда нас застал в пути дождь. Вот он-то и гонял меня, командуя, чтобы я быстрее шевелилась, а то совсем вымокнем. Но при этом указания отдавал четкие и сам принимал участие в процессе, показывая «криворукому музыкантишке», как надо складывать ветки и палки, чтобы соорудить защиту от непогоды. А потом сидел со мной внутри, сетовал на то, как ему не повезло взять в попутчики такого белоручку, и вдруг совершенно непоследовательно сунул огромный кривой бутерброд и попросил спеть что-нибудь из благородного, жалостливого и за душу берущего.
