Мне семнадцать.
– Ну как, встала? Ходишь?
– Да, спасибо.
У Лермонтова в кабинете удобные кресла и кушетка. Когда он предлагает расслабиться, он имеет в виду разлечься на ней. Я не понимаю, как можно расслабиться в позиции, из которой нельзя быстро собраться и дать отпор. Поэтому я лежу головой на столе на собственном предплечье. Мне виден двор и небо. В его кабинете – специальные небьющиеся стекла. На них из немногих нет решеток, и кажется, что нет преграды. Лермонтов не возражает.
– Что ж. Теперь по всем законам ты взрослый человек, и разговор пойдет серьезный.
– Ого. А что до этого?..
– Фигня. Так и запомни: детский лепет. Ты переросла его, и на самом деле важное прозвучит сегодня впервые.
– Я вся внимание.
На самом деле мне не смешно. Просто некоторым людям проще, когда они шутят между собой. Это игра по правилам. Между тем я по запаху чую, что он настроен необычно. Возбужден, насторожен и немного… боится?
– И что же это такое? Суперважное?
– Сейчас. Подожди, дай мне еще минуту. От этого будет зависеть очень многое. Если ты воспримешь как-то криво, все останется как есть.
Я прижимаю уши.
– Я навсегда останусь в клинике?
– Не знаю. Но если точка сборки не сдвинется, все окажется напрасно.
Я ничего не понимаю. Он кивает:
– Ну, поехали.
Он поднял голову, и лицо его стало обычным. Уверенным и легким.
– Тебе известно, что такое психотравма?
Здрасте, приехали. Только-то?
– Известно, аж оскомину набило.
– Ну да. Допустим… Я говорю, допустим, твои родители погибли под обстрелом, ты не смогла принять их смерть и блокировала это воспоминание. Тебя спасла собака, и ты ее задвинула в их нишу.
– Не надо повторять очевидную схему. Я заучиваю ее с шести лет.
– Конечно, извини. Это все – необходимое вступление.
– Ну и что дальше?
– Способ социализации – вот где собака зарыта! Извини. Ты здорова. Психически более или менее сохранна. Твоя проблема – необычный способ социализации, вот и все. Дай мне договорить, и станет ясно!
Он настойчиво поймал мой взгляд и продолжил четко и раздельно, как белый стих:
– Только молчи пока! Тихо. Вот. Положим, ты родилась в семействе людей, как любой другой ребенок. У тебя сорок шесть хромосом, соответствующих твоему виду «человек», и ты об этом знаешь. С рождения ты проходила стандартные этапы, обучаясь ходить, говорить, писать в горшок и так далее. Твоей очередной ступенью было определение себя как человека. В этот момент исчезли люди, и тебе некуда стало себя приткнуть. Иной ребенок мог бы замереть, затормозиться в развитии в ожидании благоприятных обстоятельств. Ему бы повезло. Или погибнуть. Твое же сознание продолжало активно работать, переработав данные обстоятельства. Созрев для понимания: «Я – человек», ты завершила этот этап вопреки всему. Даже тому, что зеркала разбились. Ты не могла стать как папа или как мама. Из предложенного окружения ты могла стать только собакой.
