Но малышу-то этого не объяснишь.
Удивительно, но Герди работала спокойно и уверенно, без единого лишнего движения. Никогда бы не подумала, что ей приходилось возиться с пеленками. Но работала она споро и побыстрее меня.
– А где их мамаши? – спросила я, подразумевая: «Почему эти лентяйки бросили своих детей стюардессам и добровольцам?»
Герди меня поняла:
– Большинство из них заняты другими своими малышами. Забот полон рот, успокоить и прочее. А еще двое вырубились и отсыпаются. – Она кивнула на изолятор.
Это была святая правда, и я заткнулась. В индивидуальных ячейках, куда уложили пассажиров, просто невозможно толком обиходить ребенка, и если бы все разом потащили детей сюда, возникла бы неописуемая пробка. Пожалуй, конвейерная система себя оправдывает.
– Пеленки кончаются, – сказала я.
– В шкафчике должна быть еще стопка. Ты видела, что случилось с лицом миссис Гарсиа?
– Что? – Я присела на корточки и достала пеленки. – Ты, наверное, хочешь сказать – с миссис Роуйер?
– Ей тоже досталось. Но миледи Гарсиа первой попалась мне на глаза. Ее как раз приводили в чувство, и я хорошо все разглядела. Так ты ее не видела?
– Нет.
– Вот подменят нас – загляни в женский изолятор. Такого изумительного, такого яркого желтого цвета даже на палитре не увидишь, не то что на человеческом лице.
Я так и села.
– Господи! Я видела миссис Роуйер – она ярко-красная, а не желтая. Герди, ради бога, что же с ними случилось?
– Что случилось – ясно, – подумав, ответила Герди, – а вот как – никто не может понять.
– Я тоже не понимаю.
– Цвет говорит сам за себя. Это характерные оттенки водорастворимых пигментов, их применяют в фотографии. Ты что-нибудь смыслишь в фотографии?
– Почти ничего, – ответила я.
Все, что я знала, рассказал мне Кларк, он довольно опытный фотограф. Но разумеется, это следовало держать при себе.
– Ну ты наверняка видела, как фотографируют другие. Вынимаешь из аппарата карточку – на ней твое фото, только его еще не видно. Она чистая, как стекло. Окунаешь ее в воду и болтаешь там секунд тридцать. Она все еще прозрачная. Потом кладешь ее на свет, и картинка начинает проявляться… и, когда цвета наберут яркость, досушиваешь ее в темноте. Главное – не переборщить с цветами. – Она хихикнула. – Похоже, эти дамы не сообразили вовремя закрыть лицо и остановить процесс. Наверное, пытались смыть краску и сделали только хуже.
– Все равно не понимаю, как это вышло, – озадаченно сказала я. Я действительно была озадачена. Некоторыми частностями.
