— Нет. Насколько я помню, оборотни в представлении людей Третьего мира какие-то извращенцы, которые не контролируют свое обращение, воют на луну и едят всех подряд.
«Емкое определение», — подумала, но вслух ничего не сказала, только кивнула.
— Я — двуликий. У меня две равноправные ипостаси. Я человек и зверь одновременно, в любом обличье.
— А зверь может разговаривать?
— Нет. Но это и не нужно. У нас есть другой способ общения.
— Какой?
— Давай я отвечу на твои вопросы, когда мы приедем домой.
Лэнс подошел к давно потухшему костру, взял свою куртку, с одобрением поглядел на уменьшившуюся горку мяса, завернул остатки еды в лист «лопуха» и сунул сверток в мою дырявую после встречи с медведем котомку.
— Раз тебе понравилось, как я выгляжу в облике зверя, предлагаю упростить наше передвижение по лесу. Только за уши не дергать и за шею не душить.
И снова передо мной рыжий, пятнистый кошак. До этого я ездила верхом только на лошадях, не считая пары кругов по зоопарку на ослике. Бег у Лэнса оказался мягче, чем у коня. Мы продолжили двигаться вдоль ручья, который становился все шире и глубже, пока не превратился в быструю речку, текущую меж высоких берегов. Лес заметно поредел, а потом и вовсе кончился. Перед нами открылась зеленая холмистая равнина. Невдалеке раскинулось круглое озеро, в которое впадала наша резвая провожатая. Лэнс остановился на его берегу и встряхнулся, предлагая мне слезть.
— Хочешь искупаться?
Поразительно, как быстро и незаметно он становится человеком.
Мужчина подошел и рукой потрогал воду.
— Холодная.
Все равно хочу. Я так давно не мылась, что стерплю любую температуру воды, даже экстремальную. Вот только…
— Ты бы не мог мне помочь расстегнуть платье?
Лэнс вопросительно изогнул бровь. Я вздохнула и повернулась к нему спиной.
— Зачем здесь столько пуговиц?! Попроще нельзя было?
Мужские пальцы коснулись моей спины и не особо шустро взялись за дело.
— Здесь глубоко? — спросила я, чтобы хоть чем-то занять неловкую паузу.
— У берега мелко. Дальше — глубже. Эти пуговицы такие крошечные… Издевательство какое-то! Наши женщины так ни себя, ни нас не истязают.
— А в чем они ходят?
— Приедем — увидишь. Все!
Лэнс справился с последней пуговицей и выдохнул с таким облегчением, будто колол дрова, а не расстегивал платье.
— Теперь ты бы мог отвернуться?
— Только недолго, — поворачиваясь ко мне спиной, усмехнулся Лэнс.
Я быстро разделась до нижнего белья и вошла в озеро. Остальное сниму на глубине, заодно и простирну. Холодная вода заколола тысячами иголочек, но времени морщиться и привыкать к ней у меня не было.
