— Чихмин. Хорошо заживляет мелкие ранки. Надо помять, чтобы выступил сок, и привязать к мозолям и ссадинам. Иди помой ноги.
Девчонка отправилась к ручью, зашла по щиколотку в воду.
— Стой там, — скомандовал Лэнс, занятый приготовлением кашицы из листьев.
Наверное, вода сильно щиплет мелкой ноги, тем не менее она терпеливо стоит и ждет, пока он снова разрешит ей двигаться. Лэнс подошел и подхватил Арину на руки.
— А то снова испачкаешь, — пояснил он свои действия.
На этот раз она стерпела его прикосновения, именно стерпела. Если тогда ее тело в его объятиях было мягким и податливым, теперь оно было напряжено, как пружина. Лэнс опустил девчонку на лапник и занялся ее ногами.
— Поначалу будет жечь.
Мелкая закусила губу.
— Не молчи, — фыркнул Лэнс. — Можешь стонать, плакать, кричать. Разрешаю.
— Это раздражает.
— Ты о чем? — удивился двуликий.
— Врачей обычно раздражают крики и стоны пациентов, — пояснила мелкая и тут же упала спиной на лежанку, вцепилась руками в ветки.
А он предупреждал: будет больно. Таков чихмин. Зато с ним заживает быстро и практически без следов. Лэнс продолжал делать перевязку. Арина молчала, только костяшки пальцев побелели от напряжения. Вот упрямая! Женщины должны плакать — они так созданы. Или женщины Третьего мира другие? Вряд ли.
— Поспи. Обещаю, утром ты не узнаешь свои ноги.
Лэнс выпрямился и увидел, как блестят невыплаканные слезы в ее глазах. Накинув на девчонку куртку, он отошел к костру и подкинул веток в огонь. Тот затрещал и задымился — попавшаяся под языки пламени зеленая хвоя пришлась ему не по вкусу. Пора на охоту…
Я проснулась от луча солнца, настойчиво щекотавшего мне лицо. Открыла глаза, потянулась. Наконец-то тепло. Снова пахло мясом, на этот раз жареным небольшими кусочками на открытом огне. «Шашлык» горкой лежал на большом темно-зеленом листе, формой похожем на лопух, но на ощупь жестком и гладком, а Лэнс в стороне от костра чистил закоптившийся за время готовки кинжал.
Первым делом осмотрела свои ноги. Новый знакомый оказался прав, ранки подсохли и зажили, словно прошло несколько дней. Чудодейственное средство. Нашему подорожнику с ним не сравниться.
— Проснулась? — заметил Лэнс мои шевеления. — Ну и горазда же ты поспать.
Мне показалось или он чем-то недоволен? Может, настолько сосредоточен на своем занятии? Длинные густые брови сошлись на переносице, губы плотно сжаты, из-за стянутых в хвост волос высокие скулы заметно обострились.
