В пыльной гостиной с засаленными ручками шкафов царил полумрак, несмотря на то, что окна выходили на южную сторону. Может быть, для того, чтобы не было видно грязи? Я не рискнула снять в прихожей уличную обувь, и теперь под ногами хрустели осколки стекла. Алиса мне сказала за месяц до своей смерти, что последние квартиранты сбежали в спешке по каким-то неведомым причинам. Знаю наверняка, что редкие квартиросъемщики заботятся о чистоте чужого жилья. Но и моя дочь не часто наводила хотя бы относительный порядок. И вообще — она не любила день, она любила ночь, ведь ночью все кошки серы. И в ночном клубе никто не поинтересуется, каково у тебя на душе, потому что никому до этого нет дела.
Наверное, странно выглядит со стороны, что я не оплакиваю собственную дочь, читая ее личный дневник. Но мне есть оправдание: я выплакала все слезы еще при жизни Алисы…
Иногда мне кажется, что дальнейшие события совершены дочерью только для того, чтобы сделать мне больнее. Признаться себе в том, что ненавидишь мать, могут далеко не все. А Алиска, если и признавалась, то не понимала до конца, какую разрушительную силу культивирует внутри себя. И сколько я ни пыталась доказать свою материнскую любовь к ней, чтобы приуменьшить ненависть — попытки оказывались тщетными. Но зачем для мести матери убивать себя? Не значит ли это, что себя по каким-то причинам Алиса ненавидела еще больше?
О том, что я — шлюха, я узнала от собственной мамы еще в тринадцать лет, когда пришла из школы в семь часов вечера. Это всего лишь на час позже назначенного времени, но мать орала, что я — шлюха, отняла у меня хорошую одежду и обвинила в том, что я пила пивко, хотя я еще не знала, что пивко можно с кем-то пить на улице.
Мы и в «бутылочку» играли с друзьями, осторожничая, целуя друг друга целомудренно в щечку, даже когда точно знали, что родители нас не видят. Иногда после уроков мы собирались у нашего одноклассника Ромки, чтобы послушать музыку, пообщаться и потанцевать. Только у Ромки из всех нас была хорошая аппаратура и классные аудиокассеты.
1993 год
(Из дневника Алисы)
Я — мама непутевой девочки Алисы. Листая скрюченные, как в припадке, страницы общей тетради-дневника, постоянно ищу себе оправдания, вспоминая все то, о чем читаю, только находясь по другую сторону баррикад. Откровения моей дочери были страшными. Кое-что я знала наверняка, кое о чем догадывалась и раньше, но…
Менее страшными они не становились…
