Три плова | страница 9
- Мы работаем, как герои, а они замечают только неудачи!- проворчал он про себя.
Когда он пришел сюда, ему хотелось рассказать Гудрату замечательную историю с двумя поездами. Но он помедлил с рассказом, так как Гудрат брил человека со слабой кожей на лице. В такой момент парикмахера нельзя отвлекать. А скажи Рамазан сейчас - люди подумают, что он не прочь прихвастнуть. Но об истории этой как раз заговорил освободившийся от мыльной пены старичок масленщик.
- Я слышал, - сказал он,- что один стрелочник предотвратил крушение. Верно это?
- Верно, - ответил, вздрогнув, Рамазан.
Он встал, торопливо со всеми попрощался, надел фуражку и, выходя из парикмахерской, сказал как бы невзначай:
- Это я стрелочник. Это я предотвратил крушение…
И Рамазан зашагал по ночным улицам. В этот вечер его не радовали даже огни, так празднично раскинутые по площадям. Хоть возвращайся назад к этому масленщику, чтоб послушал, как Рамазан стоял вчера на посту номер три! Надо нарисовать перед старичком картину: сперва все шло, как положено. Завиднелся состав с цистернами из Черного города…
«Разрешил я ему проезд, - в мыслях рассказывал масленщику Рамазан, - но через небольшое время замечаю: беда! По тому же пути мчится навстречу цистернам сухогрузный из Кишлы. Сорок вагонов, понимаешь, отец? Скажи сам: худо было бы, если б я растерялся, верно?»
Рамазан огорчался все более, что не рассказал масленщику, как он мгновенно приспособил сигналы. Он принял поезд из Кишлы на запасный путь. И состав из Черного города имел перед собой свободный проезд.
«Спасибо тебе за всю станцию Баку-Вторая!» - крикнул прибежавший к нему Мамед.
Поцеловав Рамазана, он посоветовал ему рассказать о происшествии начальнику Ивану Политотделу. Фамилия начальника была Бобрышев, имя и отчество Иван Тихонович, но обоим стрелочникам ни фамилия, «и отчество не давались, и они сделали из должности начальника фамилию.
«Не пойду, - сказал Рамазан. - Иван Политотдел ругаться станет: зачем пришел, раз тебя не звали?»
В России была зима, а в Баку несколько дней лил дождь. Он шел днем и ночью, наполнив сладкими испарениями воздух и землю. Стрелочники на станции Баку-Вторая ежились от сырости; они кляли разорвавшееся над головой небо, зло косились на огромные, ползшие из-за хребта тучи. Но никто из стрелочников не желал отправиться на склад за плащами. Кладовщик их зря у себя ждал; он даже просил несколько раз старших агентов взять для стрелочников плащи и расписаться.
