Мы еще немного поговорили, потом Сергей пошел проводить тренировку, а я еще немного посидел, раздувающимися ноздрями вдыхая запах кожи борцовского ковра, запах здорового пота разгоряченных мужчин, слушая такие ностальгически знакомые выкрики бойцов, на выдохе принимающих удар в солнечное сплетение. Все знакомое, все родное, желанное. Так хочется вернуться туда, назад, всего на год назад! Туда, где я был когда-то счастлив…
Мне уже не хотелось тут сидеть. Настроение безнадежно погасло, и я побрел из зала, не оглядываясь назад. Никогда не нужно оглядываться назад. Только вперед! К чему бы этот путь тебя ни привел! Путь самурая!
Теперь к шинкарке. Пора браться за дело повышения благосостояния. Противно, но надо.
Шинкарка была дома и встретила меня вполне доброжелательно и даже подобострастно. Тут же радостно сообщила, что с сыном она все уладила, что он напишет нужное заявление и старого пердуна больше не тронет. А я подумал, что «не трогать старого пердуна» – самое важное решение в жизни этой гнусной семейки. Когда Сазонов говорил о том, что мог бы легко завалить ее сынка и всех, кто там был, – я ему безоговорочно поверил. Убил бы, точно. И при этом даже не запыхался бы. Видно по человеку, когда он не врет.
Разговор с шинкаркой прошел вполне нормально, мне показалось, что она даже обрадовалась, когда я предложил ей отстегивать некоторую сумму за крышевание. Каждую неделю. Сумму озвучила она сама, и эта сумма меня вполне устроила. Если сложить еженедельные выплаты – получалась сумма, равная моей зарплате, которую я получал в РОВД. Вполне даже недурно. Одна только мучила мысль: ведь придется за эти деньги работать. Придется решать ее вопросы! Грязные, гадкие вопросы!
Вот и я теперь нечист. Теперь и я не смогу сказать, что не замаран грязными деньгами. Одно радовало – это не бандитские деньги. Никогда я не буду на побегушках у бандитов! Никогда!
А то, что эта баба продает самогон, – так это было всегда и будет всегда. Как и проституция. Как и незаконная торговля чем угодно – самогон это или что-то другое.
Кстати, предупредил: если начнет торговать наркотой, я ее самолично посажу! Без малейших угрызений совести! Да и какие, к черту, угрызения? Я искренне считал и считаю, что наркоманов, торговцев наркотой и их покровителей нужно расстреливать на месте! Наркоманов я ненавижу даже больше, чем бандитов. Или наравне с ними.
Ушел я от бабы-шинкарки с неспокойной душой. Кстати, звали шинкарку Леной (так она просила ее звать), а если быть точным – Еленой Семеновной Агаркиной. Душа моя если и не болела, то находилась совсем не в том состоянии, чтобы петь и веселиться. Тяжко было у меня на душе. Оно и понятно – не каждый день ты продаешь душу дьяволу. Наверное, сказано очень громко и даже пафосно – но именно так я себя и чувствовал. Полученные от Лены деньги лежали в нагрудном кармане и жгли грудь, как жгло бы, наверное, яблоко соблазна из эдемского сада.
