— Идеальный текст?
— Да. Он может быть записан не буквами, а иероглифами. И иероглифы эти, как ты правильно понимаешь, теперь прочитать невозможно.
— Хм… А это хорошо или плохо?
Теперь она озадачена. Цель достигнута.
— Да никак… Как гипотеза вполне подходит, но доказать невозможно. Идти в этом направлении уже нет смысла.
— Почему? Не проще ли заняться изучением мертвых языков, чем шарить впотьмах, наудачу?
— Уже нет, не проще.
— Почему?
Вот заладила…
— Потому, — внушительно сказал я. — У меня есть предчувствие. Я ищу уже где-то близко, чувствую это буквально кожей. Еще год, два и — дело в шляпе.
— Врешь ты все, — промолвила опекунша.
Не очень уверено, надо сказать. Значит — моя взяла. Еще бы пару дней ее поводить за нос, и больше не надо. Не потребуется.
— Клянусь! — воскликнул я.
— Ладно, увидим. Но учти, хитрый старикашка, если ты меня обманываешь…
— Тогда…?
— Я поутру вывешу твой труп на стене замка.
— О!
— Вот так-то. Трепещи.
После этого моя коляска покатилась дальше. Только я-то знал, что минут через пять очаровательная сиделка вновь начнет задавать вопросы. А избежать их можно лишь занявшись работой.
Причем для этого не нужно, как в старые, добрые времена, наливать чернила в чернильницу и точить перья. Достаточно клавиапульта. Это плоский прямоугольный предмет толщиной с журнал и на нем в несколько рядов расположены кнопки с буквами. Он лежит у меня на коленях и в данный момент включен, о чем сообщает зелененький огонек в его правом, верхнем углу. Я нажимаю клавиши, буквы складываются в слова, и в памяти клавиапульта возникает текст. Если к нему подсоединить предмет под названием экран, являющийся чем-то вроде все время обновляемой грифельной доски, то текст этот станет возможно увидеть, а с помощью приспособления именуемого принт, его можно перенести на бумагу. Мне в них нужды нет. Я и так помню, что печатаю. Мою память время не тронуло. Может быть, это дар таинственной истории?
Да, чуть не забыл. Память клавиапульта не очень велика. Поэтому все, хранящееся на ней, через небольшие промежутки времени стирается, но перед этим переносится с помощью какой-то хитрой системы на большой накопитель информации. Для того чтобы его заполнить под завязку, мне понадобится еще лет двести кропотливого труда. Их у меня, конечно, нет. Между прочим, накопитель этот находится в изголовье моего кресла и спрятан очень хорошо. О его существовании знает только Мэри. Представляю, как она удивится, обнаружив, что с сегодняшнего дня я писал не обычную белиберду, а отчет обо всем со мной происходившем.
