— Разумѣется, въ одинъ прекрасный день я буду разорванъ на мелкіе куски, говаривалъ онъ: — но это лучше, чѣмъ медленно свариться въ кашу.
Въ Парламентѣ было засѣданіе въ пятницу, а потомъ въ субботу утромъ и пренія объ адресѣ были отложены до понедѣльника. Въ воскресенье Финіасъ рѣшилъ, что онъ увидится съ лэди Лорой. Она говорила, что бываетъ всегда дома по воскресеньямъ и отъ трехъ до четырехъ часовъ, вѣроятно, ея гостиная будетъ полна. Разумѣется, гости будутъ приходить и уходить, и помѣшаютъ его разговору съ нею. На нѣсколько минутъ онъ можетъ найти ее одну, и ему чрезвычайно хотѣлось знать, приметъ ли она его какъ члена Парламента горячѣе чѣмъ его приняли другіе друзья. До-сихъ-поръ онъ не нашелъ горячности по пріѣздѣ въ Лондонъ, кромѣ той, которая пылала въ груди мистриссъ Бёнсъ.
Лэди Лора Стэндишъ была дочерью графа Брентфорда и осталась единственной женщиной въ семействѣ графа. Графиня умерла, а лэди Эмили, младшая дочь, первая красавица своего времени, была теперь женою русскаго вельможи, котораго она предпочла всѣмъ своимъ англійскамъ женихамъ, и жила въ Петербургѣ. Тетка, старая лэди Лора, пріѣзжала въ Лондонъ въ половинѣ мая, но всегда жила въ деревнѣ, кромѣ шести недѣль въ году. Лордъ Чильтернъ, сынъ и наслѣдникъ графа, жилъ въ фамильномъ отелѣ на Портманскомъ сквэрѣ, но о лордѣ Чильтернѣ лэди Лора говорила не часто, а Финіасъ, какъ ни часто бывалъ въ домѣ, никогда не видалъ лорда Чильтерна. Объ этомъ молодомъ вельможѣ разные люди говорили разныя вещи; но я боюсь, что разсказы наиболѣе вѣроятные приписывали ему большую короткость съ ньюмаркэтскими дѣлами и пристрастіе къ удовольствіямъ. О лордѣ Чильтернѣ Финіасъ еще не говорилъ ни слова съ лэди Лорой. Съ отцомъ онъ былъ знакомъ, такъ какъ обѣдалъ въ домѣ, можетъ быть, разъ двѣнадцать. Главная черта въ характерѣ лорда Брентфорда, болѣе всѣхъ поразившая нашего героя, состояла въ безграничномъ довѣріи, которое онъ оказывалъ своей дочери. Лэди Лора, повидимому, пользовалась полною свободою дѣлать что она хотѣла. Она располагала собою свободнѣе, чѣмъ еслибы была женою, а не дочерью графа Брентфорда, и казалась также полновластной хозяйкой въ домѣ.
Финіасъ объявилъ въ Киллало, что лэди Лора была шести футъ ростомъ, что у нея рыжіе волосы, фигура долговязая, а руки и ноги огромныя. На самомъ дѣлѣ она была пяти футъ семи дюймовъ вышины и держалась очень хорошо. Бъ ея осанкѣ было какое-то благородство и такимъ образомъ она казалась выше, чѣмъ была на самомъ дѣлѣ. Волосы ея дѣйствительно были рыжіе — темно-рыжіе вполнѣ. У брата ея были точно такіе же волосы, такъ же какъ и у отца, прежде чѣмъ побѣлѣли отъ старости. Волосы сестры ея были нѣжнаго каштановаго цвѣта, и въ то время, какъ она выходила замужъ, говорили, что ея волосы были самыми красивыми во всей Европѣ. Но въ нынѣшнее время намъ нравятся рыжіе волосы, и волосы лэди Лоры не мѣшали ей считаться красавицей. Лицо ея было очень красиво, хотя въ немъ недоставало той нѣжности, которую мы всѣ любимъ въ женщинахъ. Глаза ея, большіе, блестящіе и очень свѣтлые, повидимому никогда не дрожали, никогда не потуплялисъ, никогда не выказывали страха своей собственной сила. Въ лэди Лорѣ Стэндишъ не было ничего страшнаго. Носъ ея былъ прекрасно очерченъ, но немножко великъ, и имѣлъ весьма легкую наклонность казаться орлинымъ. Ротъ ея былъ также великъ, но полонъ выраженія, а зубы чудесны. Цвѣтъ лица ея былъ очень блестящъ, но несмотря на этотъ блескъ, она никогда не краснѣла; оттѣнокъ ея лица былъ ровный и твердый. Тѣ, которые знали ее, говорили, что сердце ея было въ полномъ ея распоряженіи, что ничто не могло заставить ея кровь внезапно закипѣть. А обвиненіе въ долговязости, сдѣланное противъ нея, происходило отъ злыхъ замѣчаніи объ ея позѣ, когда она сидѣла. Она не казалась долговязой, когда стояла или ходила, но она наклонялась впередъ, когда сидѣла, какъ мущина, махала руками въ разговорѣ, проводила рукою по лицу, пальцами по волосамъ, какъ дѣлаютъ мущины, а не женщины, и повидимому презирала то нѣжное спокойствіе своего пола, въ которомъ вообще находятъ столько очарованія. Ея руки и ноги были велики, какъ и вся ея фигура. Такова была лэди Лора Стэндишъ, и Финіасъ Финнъ былъ невѣренъ самому себѣ и своему собственному мнѣнію о лэди Лорѣ, когда описывалъ ее въ унизительныхъ выраженіяхъ Мэри Флудъ Джонсъ. Но хотя онъ говорилъ о лэди Лорѣ въ унизительныхъ выраженіяхъ, онъ говорилъ о ней такимъ образомъ, чтобы заставить миссъ Флудъ Джонсъ понять, что онъ много думалъ о лэди Лорѣ.
