– Что именно тебе от меня нужно? – В ее голосе ясно слышалась прохладца.
– Нужно, чтобы ты приехала в Лондон, чтобы я мог поговорить с тобой вживую. Давай пришлю за тобой машину?
– Ты спятил? Мне жаль, что у тебя проблемы с матерью, но не можешь же ты всерьез ждать, что я все брошу и побегу непонятно куда?
– Я понимаю, то, что у нас было… Слушай, когда ты захлопнула дверь, я понял, что ты не ждешь от меня какого бы то ни было продолжения. – Просто не верится, что так все на самом деле и было. Обычно же это женщины мечтали о его звонке и старательно за ним охотились, пока он столь же старательно их избегал.
Немного помолчав, Тео ждал, что она опровергнет его слова, но она не стала этого делать.
– Ты прав. Я не ждала. – Хотя и надеялась. – Но я не понимаю, какое я имею отношение к твоей матери. Я ведь ее даже не знаю.
– Она упала. Я только что разговаривал по телефону с ее сестрой. Очевидно, что она… – Замолчав, Тео вдруг понял, что если он хочет чего-то от нее добиться, то ему придется подробно все ей рассказать. И это притом, что этот вопрос был для него весьма личным, а личным он вообще ни с кем не делился.
– «Очевидно, что она» что?
– Что у нее депрессия. Физически она полностью оправилась после удара, но…
И снова выразительная пауза, яснее всяких слов говорившая об уязвимости этого такого сильного и властного мужчины. Бекки буквально видела, как он всеми силами сейчас пытается найти нужные слова. Но почему она вдруг решила, что знает этого человека? Ведь чтобы по-настоящему кого-то узнать, нужно время, а они провели вместе всего лишь три дня. А ведь ей понадобилось целых два года, чтобы узнать Фредди, правда, потом оказалось, что она его совсем не знает. Так откуда она может знать, что чувствует сейчас Тео?
Нельзя, чтобы ею завладело сочувствие. Она и так от природы слишком мягкая, и именно из-за этой мягкости и пошла в ветеринары. Забота о слабых и больных животных – это ее, но Тео не слабый и не больной, да и вообще не животное. Он взрослый здоровый мужчина, с которым она переспала и который не спешил ей звонить, пока ему не потребовалась ее помощь.
– Она упала, потому что пила, – закончил он резко.
– Пила?
– Никто не знает, когда это началось, но она дошла до того, что пила среди дня и стала… опасна для самой себя. Мне даже страшно представить, что было бы, окажись она на улице посреди машин…
– Мне очень жаль. Представляю, как тебе сейчас тяжело.
– И именно поэтому я тебе и звоню. Раз она начала пить, у нее явно тяжелая форма депрессии. Определенные признаки появились еще до ее отъезда в Италию, и, наверное, мне следовало настоять, чтобы она прошла терапию, но тогда я все списал на последствия удара.
