Ханна провела за покупками в Палермо так много времени, что Франческо начал сомневаться, не передумала ли она и не вернулась ли в Лондон.
Он мог бы выяснить, где она, просто позвонив охраннику, которому приказал следить за ней, но он каждый раз себя останавливал. Он промаялся почти два часа.
Когда пуленепробиваемый внедорожник подъехал к воротам виллы поздно вечером, Франческо ожидал, что Ханна выйдет из него, нагруженная сумками и пакетами после того, как опустошила его банковскую карту.
Но она выбралась наружу и стала подниматься по крутым ступеням, ведущим к главному входу виллы, будучи по-прежнему в своей уродливой, бесформенной одежде. В руке у нее была сумочка и два пакета, а на ее голове красовался темно-синий шарф.
Она выглядела еще более растрепанной, чем в тот момент, когда он оставил ее в бутике.
Тем не менее при виде ее его сердце забилось чаще.
Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Франческо открыл входную дверь.
Ханна стояла на ступеньке перед ним.
– Это твой дом? – спросила она, ее глаза сверкнули.
– Да.
– Это невероятно.
Франческо очень постарался не улыбаться.
– Спасибо. – Он шагнул назад, впуская ее. – Ты задержалась.
– Менеджер бутика была так любезна, что посоветовала мне салон красоты.
– Ты постриглась? – Он уловил аромат дорогого шампуня и кондиционера.
– Вроде того. – Она посмотрела на него с озорством. – Скоро сам увидишь. Парикмахер закрыла прическу шарфом, чтобы ветер не растрепал волосы. – Она прокрутилась на месте. – Я не могу поверить, что это твой дом. Ты живешь здесь один?
– У меня есть слуги, но они живут в отдельных пристройках.
– Это удивительно. В самом деле удивительно.
Дом Франческо был предметом его гордости, его святилищем, закрывающим от опасностей. Его обрадовал энтузиазм Ханны.
– Кто бы мог подумать, что у гангстеров такая хорошая зарплата? – Она рассмеялась, заметив непроницаемое выражение его лица. – Ты же сам пытаешься убедить меня, что ты гангстер.
– Ты всегда такая прямолинейная? – спросил он.
Она слегка наморщила нос:
– Э-э-э… Я не задумывалась об этом.
– Твое поведение оживляет.
– Да? И тебе нравится?
– Почти все, что оживляет, приятно, – сказал он.
– Отлично. Я рада, что хоть что-то тебе во мне нравится.
