Тетя молча поставила перед Мишей завтрак. Миша угрюмо и недовольно покосился на тарелки.
— He хочется? — хмыкнул дядя. И достал из холодильника пакет кефира.
— Нёма! — жалобно и неодобрительно вскрикнула тетя.
— Выпей! — Не отвечая жене, дядя налил полный стакан. — Это просто, как три рубля!
Миша послушно выпил. Кажется, немного полегчало.
— Голова болит? — участливо спросил дядя.
Миша кивнул и понурился.
— Бела, принеси, пожалуйста, спазмалгин, у нас есть, — попросил дядя.
Когда тетка со скорбно поджатыми губами — так сжимать рот умеют только женщины — выплыла из кухни, дядя подсел к Мише и заговорщически шепнул:
— Повеселился с непривычки? Ты с этим делом поосторожнее… Ребята в твоем окружении резвые, тебе за ними пока не угнаться. Да и не надо. Еще успеешь взять свое!
— Мне нужны деньги… — потерянно выдавил из себя Миша.
— Ну? Вот это да! Неужели уже проигрался? — весело удивился дядя. — Я Митьке уши надеру! Безобразник! И Денис у меня схлопочет!
Миша испугался и поспешно неловко объяснил:
— Нет, мы не играли… То есть они, как обычно, играли во что-то другое, я не знаю… Но я пригласил Дашу…
— Дашу? И куда же ты ее поведешь? И сколько тебе на все про все надо?
Вошла тетя с трагическим видом и положила перед племянником таблетку. Он ее торопливо проглотил, запив остатком кефира. Тетя брезгливо поморщилась.
— Не знаю… — пробормотал Миша, поднимая на дядю виноватые и полные обожания и признательности глаза. — Осталось за кадром…
— Тогда позволь, я подскажу. Сегодня хороший просмотр в Киноцентре, билеты я вам организую. А потом прогуляетесь на Новый Арбат в ресторан, у меня там знакомый метрдотель, он все сделает. Тебе даже не надо беспокоиться. Понял, нет?
Все было как всегда в Москве. В окна внимательно смотрели яркие осенние звезды.
Новая упоительная жизнь началась, закручивая очередной головокружительный виток.
Миша ушел к себе в комнату и с размаху бросился на тахту. Как это вчера все произошло? Как он осмелился пригласить Дашу? Вообще подойти к ней? Серые осенние глаза… И милое, забрызганное веснушками лицо… Рот у нее всегда был как-то особенно полуоткрыт, точно Даша собиралась целоваться со всем миром.
Сквозь обволакивающую волшебную дымку уже привычного опьянения Миша видел Дашу, одну ее крупным планом, как будто выделенную кинокамерой. Остальное его не касалось, ему стало абсолютно все безразлично: голова на время разошлась с мыслями. Потребовалось немедленно, любым способом освободиться от невыносимо тяжелого нервного напряжения, непомерного эмоционального груза, граничащего сегодня с настоящим изнеможением и бесконечной усталостью.
