Пошлость, конечно, ужасная. Но как еще отказать человеку от дома? И попросить не звонить? Да, Лиза твердо решила: и не звонить!
В ящике кучно лежали письма – странно, все от него: «Лизточек, ау!», «Ты где?», «Веткин цветочек – чудо творенья».
Он писал ей каждые двадцать минут. И если это была не любовь, то что? Любовь аксолотля? На цветочке было по-прежнему больно сидеть. Очевидно, по-другому аксолотли любить не умеют.
«Нашел по Люси, перевожу. Для тебя. Что ли, хоть листиком мне взмахни!»
«У меня над столом тоже tharsis dubius. Как и твой экземпляр, мой – в позе конвульсии. О нужном (монография, лекция, две статьи) не думается».
Викешка пыхтел, выгребая из ящиков содержимое. К счастью, инструкция не находилась. Написала – не рубить же хвост по кусочкам: «Чисто личная просьба: считать случившееся небывшим». Отправила, не почувствовала ни сожаления, ни неловкости – и сочла это добрым знаком. Но когда Викешка, выползший из-за дивана, опять решил зареветь, Лиза стала ему рассказывать, как позвонила вчера на радио (мамсин, без меня?!) и один известный, просто дико известный ученый попросил передать ее сыну (мне? мумс, честное слово, мне?): если он станет палеонтологом, его ждут потрясающие открытия, и даже привел для тебя конкретный пример (для меня? по радио?! для меня-а-а?!), представляешь, неандертальцы, о которых мы знали с тобой, что они давным-давно вымерли (а они?) – нет, не вымерли и не исчезли, как мамонты, а растворились в хомо сапиенсах, в наших с тобой непосредственных предках. Викешка не понимал, но старался как мог – ширил ноздри, тер кулачком затылок.
– Короче, ребеныш, они друг на друге женились. И родили общих детей. Это значит, неандертальцы тоже чуть-чуть наши предки. Например, у тебя от неандертальцев – широкая кость.
– У меня – от дедули!
– А у дедули – от них! И от них же – способность переносить холодные зимы. Кроманьонцы-то – неженки, жили в Африке. Пожаловали в Европу, а тут жуткие холода. Спасибо неандертальским генам!
– За что? – Викешка опять сплющил гармошкой лоб, а потом резко выдохнул: – А, я все понял! Они прожили свою жизнь не напрасно!
И до самого вечера рисовал полулюдей-полуобезьян, водивших хороводы на поляне вокруг костра, а в пещере обучавших своих детей охоте, грамоте и рисованию. Перед сном взял с Лизы самое честное слово, что она отправит его рисунки на радио. Заснул обманутым и счастливым. Ну а Лиза, проворочавшись до утра, решила, что для нее сейчас главное – это найти другую работу – елизаветную, елезаметную, – где слова значат то, что значат.
