— У меня тоже, — страстно сказала Наоми, будто они сравнивали родимые пятна, свидетельствующие о том, что они — одной крови. — Дружить с такими, как мы, нелегко. Эллис Хойл кое в чем меня недопонял. Наше с тобой наследство — душевная черствость. И виной тому не мать с отцом.
Салли покачала головой.
— И в мыслях не было их винить, — согласилась она.
Наоми все еще не выпускала ее руку из своей. Салли раздумывала об этой беседе по душам.
— Не могу просто так взять и поставить точку в разговоре, вот в чем проблема.
— Понимаю, — ответила Наоми. — И всегда завидовала тем, кто обладает этим даром.
— Я тоже, — в тон ей ответила Салли.
— Если бы мы могли подружиться, невзирая на это. Если бы мы могли разговаривать. О самых-самых сокровенных вещах. О тайнах.
Она, что же, подводит меня к главной теме, мелькнуло у Салли в голове.
Официант подкатил сервировочный столик с пирожными, они взяли трубочки с кремом.
— Я говорила тебе об Эллисе и этих его окаянных часах, — не без гордости сообщила Наоми. — То есть рассказала тебе о том, о чем еще год назад бы не посмела.
— Понимаю, — ответила Салли.
Теперь ее рука, до сих пор выступавшая в роли пассивного объекта преклонения, крепко сжала руку Наоми. Оркестр в это время затянул «Розу Трали», а сидевшие за соседним столиком четверо офицеров Шотландской гвардии расхохотались по поводу оплошности своего отсутствующего товарища.
Дамы с «Архимеда» явились в «Сакре-Кёр» встретиться с Кэррадайн и ее супругом. Рана его заживала, однако он еще не был готов к переводу в госпиталь в Англии. За исключением палаты для раненых, подлежащих длительному лечению, как лейтенант Кэррадайн, порядка в «Сакре-Кёр» не было. Под сенью пышных пальм «Бо Риваж», где египетский оркестр исполнял во время чаепития милые сердцу английские баллады вперемежку с колыбельными и всякими пустячками, временами попадались австралийки или британки, которые, в явном меньшинстве по сравнению с санитарами, работали парами или в одиночку на борту тех самых военных транспортов, что перевозили солдат, пытавшихся прогнать охвативший их ужас беззаботно-веселыми английскими песенками, к голой каменной громадине под названием Галлиполи. А по пути назад… ну, а по пути назад они уже знали и понимали, что к чему.
Начальство теперь настаивало на том, чтобы они целых два дня провели, роскошествуя в «Бо Риваж». Поскольку данный сестре обет дружбы не превращал ее в рабыню Наоми, Салли поселилась в одной комнате с Онорой. Им объявили, что «Архимед» в их отсутствие на борту каким-то образом подремонтируют, но не уточнили, как именно. Салли и Оноре по чистой случайности досталась комната, предназначавшаяся для офицерского состава, с балконом и видом на море. Лето только начиналось, воздух был прозрачным, к завтраку восходящее солнце огромным шаром повисло над побережьем. Их ждал еще один сюрприз — сервис включал и конные прогулки вдоль берега. Была возможность и выезжать на пикники в ботанический сад, и прогуливаться в обществе британского офицера службы армейского просвещения, таким образом, белые пятна их фермерского австралийского кругозора мало-помалу закрашивались. Предусматривались и купанья, организуемые службой Красного Креста. Ну, и thé dansant
