Солдаты бегом, цепочкой отделили Волкова и Шелухина от толпы.
— Не трожь Ваську, нашего человека! — закричали в толпе. — Не трожь!
— Товарищи! — крикнул Волков, поднимая над головой сжатый кулак. — Нам пред капиталистами и говорить не позволено. Пропадать, так пропадать вместе! Я за всех>? и все за меня?!
— Все! Все! — кричали фабричные. — Васька, все за тебя! Казаки врезались в толпу, отделили первые ряды, свистнули нагайки, щёлкнули затворы винтовок.
Господин губернатор поспешно садился в санки.
— Дядя Анисимыч, назад!
Моисеенко зорко и быстро глянул вдоль пустынной зияющей улицы и только потом чуть скосил глаза на голос: возле старого вяза стоял мальчишка и двумя руками, как бы подгребая, звал его к себе. Моисеенко отступил за дерево.
— Ваня, ты?
— Я, дядя Анисимыч! Не ходи дальше, губернатор дядю Волкова забрал, а с ним ещё много людей.
— Куда это забрал?
— Во двор впихнули, а у ворот — караул. С пиками, ружьями.
Моисеенко сдёрнул шапку, быстрыми движениями пригладил рыжеватые вихры и опять надвинул треух по самые глаза.
— Так… Твои приютские-то где? Далеко?
Ваня сунул два пальца в рот и свистнул. Тотчас из-за углов, из подъездов, с деревьев посыпались мальчишки и девчонки.
— Это мы тебя бережём, понял?
Моисеенко оглядел подскочивших мальчишек и девчонок, впереди приютские — Кочеток, Миня и Гриня, Вася Шарик — всё Ванино воинство. Чуть не потерялся среди них, сам-то он повыше ребят на голову разве.
— Летите, братцы, лётом во все казармы, и чтоб все люди тотчас на улицу шли. «Волкова губернатор схватил!» — так и кричите.
Ребята — врассыпную, один Ваня не ушёл.
— Мне от тебя нельзя, — голову опустил. — Сам понимаешь, шпики тебя небось днём с огнём ищут.
Анисимович подмигнул:
— Не дрейфь, Ваня. Они, может, и теперь на нас через щёлочку глядят, а взять — кишка тонка. Смотри, как люди-то из казарм высыпают.
Моисеенко поднял правую руку, пошёл к рабочим:
— Братцы! Идём к губернатору. Пусть наших товарищей всех до одного отпустит.
Бросились к воротам.
— …Товсь! — раздалась воинская команда.
Казаки выставили пики.
— Не дрейфь, братцы! — Моисеенко рванулся на частокол пик, но казак, стоявший против него, не дрогнул, ткнул остриём в грудь. Пётр Анисимович упал в снег.
«Не испугались бы!» — подумал о своих и тотчас вскочил на ноги.
Толпа уже подалась куда-то в сторону.
— В банные ворота! — кричали.
Банные ворота оказались открыты. Толпа ворвалась во двор. Кто-то кинулся к звонкам.
