Возвышение оказалось неподъемным саркофагом из потемневшего серебра. Смыв с него остатки глины, дождь прекратился, а в следующую секунду сквозь глухие серые небеса прорвался узкий острый луч солнца и ударил точно в мокрый саркофаг. Это был замечательный знак, Разумович с Саврасовым рявкнули «Ура».
Поддев лопатой, Черемушкин приподнял и сдвинул в сторону тяжелую крышку. Раздался тяжкий вздох, из недр саркофага мимолетно шибануло немыслимой вонью, солнечный луч осветил содержимое ящика и тут же погас, спрятавшись за тучи. В серебряном гробу лежала прекрасная, не тронутая тлением, будто только что заснувшая девица в золотых одеждах с золотым виноградным венцом в рыжих волосах.
Секунду-другую она так и была прекрасна, затем лицо и руки начали темнеть, черты лица заостряться, и уже через минуту в саркофаге лежала иссохшая мумия в золотом платье, а ещё через минуту всё развалилось на части, одежды истлели, смешались с грязно-желтыми костями, но и те рассыпались в прах. Остался лишь изъеденный временем беззубый коричневый череп, от которого отваливались истончающиеся куски.
Зрелище было ужасным, в памяти ещё хранился образ замечательной красавицы. Но вот процесс, похоже, остановился. На дне саркофага в куче хлама лежала единственная сохранившаяся деталь: золотой виноградный венец с прилипшей к нему, не отдерешь, частью лобной кости.
Саврасов сбросил сверху веревку, Черемушкин обвязал её вокруг пояса и с венцом в руке, подтягиваемый Саврасовым и Разумовичем, выбрался наружу.
Яму вместе с валуном Разумович закопал, оставив невысокий курган.
Что интересно, к тому времени, когда они вернулись в Москву, лобная кость, приросшая к венцу, побелела, сделалась ровной, гладкой, блестящей, будто из обработанной слоновой кости…
В сейфе Черемушкина, что на Новой Лубянке, лежали теперь три элемента, необходимые для Созидания, и Мортимер знал об этом, но приказа явиться почему-то не отдавал. Потом оказалось: ждал нужной фазы Луны, какой — не наше дело. Через пару дней он заставил перенести элементы домой на улицу Серафимовича, и среди ночи подал сигнал, заставивший Черемушкина спешно вызывать Саврасова.
Саврасов прибыл через пятнадцать минут, ровно к тому времени, когда Черемушкин со свертком в руках вышел из своего подъезда.
Гнавший в два часа ночи по пустой улице Серафимовича крутой черный Хаммер, не успев толком затормозить, врезался в багажник вывернувшего из подворотни розового лимузина. Водитель Хаммера, здоровенный ломоть, треснувшись лбом о переднее стекло и набив себе шишку, с возмущением обнаружил, что абсолютно невредимый лимузин, не подумав остановиться, со страшной скоростью мчится в сторону Малого Каменного моста. Но этого мало, в какой-то момент случается невероятное — лимузин вдруг исчезает, растворяется в воздухе, так что за ремонт и спросить-то не с кого…
