Следует добавить, что Нинель Эвальдовне чуть за тридцать, она блондинка, у нее нежная белая кожа, губы розовые, бантиком, огромные голубые глаза, короче — красавица, каких мало. Но толщиною в три обхвата, то есть на любителя. Потом окажется, что бегает она чрезвычайно быстро…
Сердюк жил на окраине в собственном двухэтажном доме из белого кирпича. Участок был обнесен крепким двухметровым забором с глухими воротами и калиткой, что говорило о рачительности — не перемахнешь вот так запросто. На звонок Сердюк не отозвался. Были на участке яблони, три вишневых дерева, пара сливовых, облепиха, кусты смородины и малины. Рядом с домом имели место просторный гараж и халупа-мастерская. Всё не новое, но старикан-сосед назвал Сердюка куркулем и посоветовал в дырку в заборе, что выходил на пустырь, не лазить, собака здоровенная и злющая. Дырка оставлена специально, чтобы кто-нибудь влез, чтобы собачонка потешилась, развеялась от скуки. И ведь кусает, зараза, в задницу, не прокусывая одежду, так прищемит, что потом не сядешь.
— А что же её не слышно? — спросил Дергунов.
— Притворяется, — уверенно ответил сосед. — И сам Сердюк притворяется, что его нету, хотя я лично видел, как он из дома в мастерскую прошлепал. У него там будь здоров какое производство. И топчанчик, чтобы отдыхать без отрыва.
— Папа Карло, говорите? — уточнил Дергунов.
— Тот ещё, — согласился сосед и подмигнул. — Лишний рот ему не нужен, сахарок-то нынче дорог.
— Вот даже как, сахарок, первачок — сказал Дергунов. — Как же его оттуда выкурить? Дело первостепенной важности. Ладно, не буду вам мешать.
Вновь позвонил в калитку, никто не отозвался, но теперь он точно услышал, что по ту сторону кто-то дышит, посапывает.
Что ж, придется рисковать.
На пустыре он нашел дрыну поувесистее и решительно полез в узкую дырку, держа дрыну перед собой.
Пес, здоровенный коричневый Мастиф, стоял в двух шагах от дыры, высунув язык и озорно поглядывая на Дергунова. Ему даже показалось, что пес подмигнул. В следующую секунду Мастиф молча прыгнул на него, и тут ноги сами понесли к далекой мастерской. Могучие челюсти сомкнулись на тощей заднице экс-журналиста с такой силой, что перехватило дыхание. Дергунов упал, выронив дубину, заелозил под придавившей его тушей, но вдруг пес отпустил, коротко вякнул и с грохотом повалился рядом.
