Следом за бесшумно идущим Мортимером, от которого всё так же слабо пахло душистым мылом, Черемушкин направился в коридор. Дергунов забормотал что-то во сне, заворочался и вдруг внятно и жалобно сказал:
— А я? Опять про меня забыли.
Он лежал на диване, поджав ноги, легкий плед сполз на пол. Василий подошел, закрыл ему ноги пледом, заглянул в лицо, убедился, что Лёшка дрыхнет.
— Не отставать, — донеслось из коридора…
Казалось, они попали в другой город. Улица вроде та, но и освещена она щедро, по-московски, и вместо выщербленного асфальта брусчатка, как в старой Вене, и фонари особенные, ажурные, как в несравненной Праге, и загадочно мерцающие витрины магазинов, и повсюду уютные будто бы игрушечные кафе, и столики, огороженные зелеными кустами, за которыми сидят и потягивают холодное темное пиво никуда не спешащие люди, у которых впереди целая ночь — волшебная, теплая, но не душная, а за домами потусторонне взмывают в черное звездное небо зеркальные небоскребы, слабо подсвеченные закутанной в серебряную дымку круглой голубой луной.
— Фантастика, — зачарованно сказал Черемушкин. — Откуда всё это?
Мортимер не ответил. Из темного переулка вывернул и остановился перед ними сверкающий розовым лаком длинный лимузин, тот самый, на котором укатил в неизвестность преобразившийся Хлой Марасович Берц.
В просторном салоне с пятью рядами кресел было темно. Они устроились в удобных креслах, и машина тронулась. Черемушкин всё никак не мог рассмотреть шофера, хотя тот сидел как вкопанный, лишь изредка поднимал голову в шестиклинке с лакированным козырьком, чтобы посмотреть в зеркало. Сам он, водитель, в этом зеркале над лобовым стеклом почему-то не отражался, как Черемушкин ни прилаживался — и справа посмотрит, и слева, ну нету никого и всё тут.
— Да не вертись ты, — сказал Мортимер. — Тебе-то что?
Между тем шофер переключил скорость, поддал газу, и машина помчалась всё быстрее и быстрее. В окнах замелькали дома, фонари слились в одну желтую полосу, затем всё унеслось назад, остались лишь черный купол неба да скудно освещённая луной полоса асфальта. Почему-то казалось, что они всё время мчатся под гору, земля вдруг сделалась с овчинку, и дорога уходила куда-то вниз. А, может, и правда вниз?
— Мэ-э, — проблеял Черемушкин. — Уж не в преисподнюю ли мы направляемся?
— Типун тебе на язык, — сказал Мортимер и вдруг хихикнул. — Что, боязно? А хотелось бы?.. Ладно, ладно, шучу. Мы едем к Порталу, там ты увидишь всю мощь, всё величие нашего Проекта.
