Шпарин завел свободную руку назад, обхватил спинку стула, и ударил главного сержанта в лицо поднятыми ногами.
- Сволочь!.. - лежа на полу и ощупывая физиономию, простонал Супонев. - Нос...
Голова Шпарина вспыхнула адским пламенем и взорвалась миллионами искр.
- Убил? - услышал он голос главного сержанта. - Не убил.
- Сейчас исправим, - сказал Кесин. - Добить?
- Нет. Много свидетелей. Он зарегистрирован. Надо было в лесу кончить. Этот пришлёпок, Додоня, засветил. На КПП видели. Запри его до завтра, где-нибудь.
- Все приемники забиты. Разве в подвал? Схожу за ключами.
Шпарина отстегнули от стула и привели в подвальный этаж. Длинный ряд металлических дверей с небольшими оконцами забранными решетками. Вонь. Тускло горели светильники. Из окошек смотрели бледные лица.
- Я, Палыч, скоро с ума сойду, - побрякивая связкой ключей, пожаловался Кесин. - В последнее время то черные, то красномордые, теперь второй день косоглазых водят. Ловят и водят. Ловят и водят.
Главный сержант заглянул в одно из окошек
- Новые гости не скоро пожалуют, эти последние. Авария у них на "Холме" серьезная.
Кесин остановился у последней двери.
- Здесь эти, которых сегодня у озера прихватили. Куда бы вашего засунуть? Может его в овраг, пока начальства нет?
- Ты эти разговоры брось, Кесин! Инструкции забыл? Знаю я про твои художества. Смотри, попадёшься, пеняй на себя!
- А вы?
- Мне можно.
- Почему мне нельзя? Это люди? Образины ненашенские. Вообще не пойму, что происходит. Никто не понимает. Идешь, иной раз, с ребятами по маршруту, вдруг накатит что-то, волосы дыбом, заледенеешь весь и не знаешь чего хочется, то ли в землю зарыться, то ли на дерево забраться и завыть во весь голос. Вот парни и звереют.
- Покайтесь, гады! - проревел Шпарин, впадая в яростное нецензурное мессианство. - Выродки, мать вашу и туда, и сюда... - он добавил ещё несколько очень плохих слов о близких родственниках сержантов и вспомнил негра на березе. - Воздастся вам на том свете за грехи ваши. Голыми задами на угольях будете сидеть и черти, хари ваши противные, макать будут в ацетон вместо водки.
Последнее, что увидел Шпарин в ту секунду был кулак главного сержанта. Тащили его наверх за ноги, препираясь о преимуществах и превратностях службы в охранном отряде.
- Буду подавать рапорт о переводе.
- Дурак ты, Кесин, - проворчал главный сержант. - Где такую службу найдешь? Год за три, как на войне.
- Так война идет, непонятно с кем, против кого.
