Кто трое-то, спрашиваешь? Начальник линейной полиции – не Снежко, нет. Ты его не знаешь, он уж после тебя пришёл.
Второй – смотрящий по области, пахан Паша. А потом уже, когда Стеллу похитили – и про третьего номера узнали. Телохранитель Пашин! Зелёный дурачок, двадцать шесть лет, из горячей точки. От Стелкиных ореховых глаз голову потерял.
Никому и в голову не пришло на него подумать. Никому не пришло, а Паше пришло. Не зря у него глаз тяжёлый, намётанный.
Кто этого паренька видел после Пашиной беседы – говорят, зрелище не для слабонервных. Говорят, если из духовки недопечённую сгоревшую отбивную вынуть – аппетитней выглядит.
– Засмолим? – предлагают Паше его шакалы. (На их языке – застрелим). – Продырявим как дуршлаг?
– Рано ещё, – говорит изверг Паша. – Ещё должок не погасил. И зачем человека дырявить, если у него уже девять дырочек имеется? Естественных, с которыми мама родила?
Да… Небось, паренёк тот Бога проклял, что человечьему телу дано девять отверстий. Паша их использовал всласть, насколько ему звериная фантазия подсказывала. Садист, ох садист, зверь. И всё затем, чтобы узнать, где спрятан наш Утёнок.
Когда вместо слёз у паренька кровь из глаз брызнула – только тогда не выдержал, раскололся.
Сидел наш Утёнок в тёплом гараже на окраине города. И только на ней и было, что шёлковая ночная рубашечка (подарок жены начальника вокзала): тоненькая, скользкая, серо-жемчужная. Всё бретельки с плечика сползали. Но – девка целая, не тронутая!
Паренёк-секьюрити – вернее, то, что от него осталось, – только всхлипнул, когда длинное узкое лезвие – таким профессионалы свиней колют – тихо, как по растопленному маслу, бережно между рёбер прямо в сердце вошло и вышло. И тихо и благодарно приник к убийце, как дитя к матери родной приникает.
Откуда такие подробности знаю? Так ведь не Паша руки мокрым делом пачкал, с ним товарищи были. А у товарищей свои товарищи. А у товарищей друзья друзей, знакомые знакомых. Всё тебе знать надо.
А бедняжку, стыдливо дрожавшую, закутали в Пашино кожаное пальто – и доставили Доре Тимофеевне обратно, в целости и сохранности. Дозревай, доспевай, цветочек!
А потом с начальником линейной полиции – это тем, кто глаз на Утёнка тоже имел – беда произошла. Умер смертью имени Анны Карениной: под маневровый угодил. Несчастный случай, свидетелей нет.
А немного погодя Паша на зону загремел – так, по мелочи. Говорили, на нём крупное дело повисло: а раскручивать его начал тот самый полицейский начальник. Да не успел, вишь, на рельсы свалился. Или помогли свалиться.
