Сын Рассвета | страница 17
— Получать ранение, способное зажить за ночь, вместо того, чтобы потерять ценного члена клана? — осведомился тот. — Я действовал с выгодой для себя. Всегда так делаю.
— Если бы, — пробормотала Лили, яростно вытирая слезы тыльной стороной ладони. — И что бы я делала, если бы с тобой что-то произошло?
— Надеюсь, что-нибудь практичное, — ответил Рафаэль. — В следующий раз, будь добра, возьми у одного из поверженных оборотней генетический материал. И прекращай позорить клан на глазах у сумеречных охотников.
Лили проследила за его взглядом, смотря Брату Захарии через плечо. Ее макияж размазался, смешавшись с кровью, но она нагло улыбнулась, сверкнув клыками.
— А вдруг мне хотелось разорвать на себе рубашку ради нашего Брата Пусть-пялится-на-мою-грудь-ария?
Рафаэль закатил глаза. И, так как он отвел взгляд, Лили могла посмотреть на него. И посмотрела. Брат Захария видел, как она подняла руку с красно-золотистыми ногтями, почти прикоснувшись к его кудрявым волосам. Пальцы дернулись, словно она дотронулась до теней над его головой, прежде чем сжаться в кулак. Такой роскоши она себе позволить не могла.
Рафаэль, отстранившись, поднялся на ноги.
— Идем разыщем инь-фень.
Отыскать его не составило труда. Он находился в огромной коробке в трюме. Брат Захария и Лили — последняя едва не закатила сцену, когда Рафаэль предложил помочь — вынесли ее на палубу.
Даже спустя столько лет от одного лишь вида сверкающего в свете луны инь-феня у Захарии что-то вздрогнуло в желудке — словно он очутился на другой лодке в совершенно другом море, в котором невозможно было удержать равновесие.
Лили подняла было коробку, намереваясь высыпать все ее содержимое в море.
— Нет, Лили! — Рафаэль остановил ее. — Я не позволю, чтоб в реках моего города завелись русалки-наркоманы. Или, чего хуже, серебряные аллигаторы в канализации. Никто, конечно, не удивится, но мне-то будет известно, что это твоя вина, и я сильно в тебе разочаруюсь.
— Ты никогда не позволяешь мне повеселиться, — проворчала Лили.
— Я никому и никогда не позволяю веселиться, — самодовольно отозвался тот.
Брат Захария все еще смотрел на полную серебристого порошка коробку. Когда-то это вещество четко обрисовало ему грань между медленной и быстрой смертью. И Захария поджег порошок, используя известную лишь Безмолвным Братьям руну, уничтожающую всю вредоносную магию. Жизнь и смерть казались лишь пеплом, развеянным по ветру.
«Спасибо, что рассказал мне про инь-фень»,