– Послушайте, – постаралась опередить воинов гарпия, – я не знаю, как там Брестида поступила с вашим воином… когда-то, но отнять Талисман невозможно.
Свирепого вида воины остолбенело уставились на девочку-подростка с розовыми волосами в длинном просторном платье.
Аэлло, в свою очередь, изучала сагатов вблизи. Опаленные солнцем лица, вздыбленные чубы на загорелых макушках, мощные, рельефные торсы. Все, как один, огромные и коренастые, в ножнах короткие, хищной формы сабли, мотки кнутовищ на поясах. Руки лучников, что все это время стоят, натянув тетиву, перевиты веревками мышц.
На юном лице гарпии не отразилось ни одной эмоции, словно вокруг не свирепые воины, а грибы. Скрестив на груди тонкие руки, она уставилась на атамана, чуть наклонив шею.
При виде гарпии амазонка скривилась так, словно лошадь лягнула ее всеми четырьмя копытами сразу. Реакция амазонки на ее появление не ускользнула от Аэлло, и гарпия невозмутимо пожала плечами, чуть закатив глаза.
– Это еще кто? – спросил главный, ни к кому конкретно не обращаясь.
На лицах воинов красноречиво проступил вопрос: «Кто отпустил в лес ребенка?»
Брестида шумно вздохнула и чуть повела руками, которые начали затекать в неудобном положении.
– Это мой враг, – с неохотой сказала она. – А, значит, ваш союзник. Не трогайте ее…
– Не хватало еще с бабами воевать, – скривился атаман. – Тем более, с детьми.
Брови амазонки чуть поднялись.
– А я кто?
– Ты – амазонка, – отрезал он сердито. – А значит, не женщина, а исчадие Пекельного Царства.
Видимо, с последним заявлением воина амазонка могла бы поспорить, и поспорила бы, если бы Аэлло снова не вмешалась:
– Вы извините, что я вам мешаю, но, во-первых, я совсем даже не ребенок, а во-вторых, отпустите Брестиду, пожалуйста. Не знаю, что она сделала с этим вашим Красом, но все же это не повод, чтобы нападать ввосьмером на одну безоружную женщину.
Брестида нагло усмехнулась.
– Вот видите, даже ребенок понимает, что вы трусы.
Стрелы, секунду назад направленные в небо, уставились в грудь Аэлло.
Брестида щелкнула пальцами, мол, что я говорила, и весело подмигнула, но не Аэлло, а атаману:
– А ты говоришь! А вы не только с бабами, но и с детьми воюете. Да и умом не особо крепки, все в мышцы ушло.
Главный нахмурился, и, прежде, чем глубокая морщина пролегла между бровями, все четыре стрелы оказались направлены в небо. Руки лучников даже не дрогнули, даром, что держат натянутые луки уже несколько минут.
