Ей снится один и тот же кошмар. Она стоит на пустынной городской площади, среди гонимого ветров мусора. Все прыткие, хваткие спаслись, успели, подкупили, отпихнули, пролезли по чужим головам, запрыгнули в последний вагон. Успели!
Одна Маша, коченея от ужаса, обречённо и беспомощно наблюдает за надвигающейся катастрофой. За океанской волной, высотой в одиннадцатиэтажный дом. За стремительно растущим в небе огненным шаром. Слыша рёв приближающегося вепря Калидонского, или ещё какой-нибудь неописуемый ужас.
На следующий сеанс Маша приходит, загадочно, туманно улыбаясь. Она даже робко светится, Маша. Её тоже осенило: да, судьба не допустила слабых и неприспособленных на последний автобус. А на самом деле этим спасла их!
У природы и Бога есть весы (объясняет Маша). Смешна тщета людей, наивно воображающих, что ухватили судьбу за усы. На земле предусмотрено место для сильных и слабых. Для травоядных и хищников. Для Маши и её соседки. Природа разумно регулирует численность тех и других.
Так вот (доверчиво сияет Маша), где гарантия, что автобус с шустрыми, наглыми и локастыми – не упадёт с обрыва, а поезд не сойдёт с рельс? Что самолёт, на который Маша не успела взять билет – не разобьётся? Что учёные не ошиблись в расчётах, и астероид не рухнет именно на ту безопасную пещеру, куда набились удачливые счастливчики? Как говорится, ещё неизвестно, кому повезло. Ведь правда, да? Правда?!
Маша с надеждой заглядывает в моё лицо. Она – большое дитя, заблудившееся в непонятном, жестоком и хитром взрослом мире. Огорчившееся и решившее наказать, отомстить ему хотя бы в мыслях. Наивный ребёнок, который шлёпает слабыми ручонками по взрослой ноге и приговаривает: «Вот тебе! Вот тебе!».
Маша – страшный человек. Хорошо, что у безвольных людей нет власти осуществлять их желания.
В квартире уютно пахнет свежим кофе и сырниками, с пылу-с жару. Они у сына получаются пышными, идеально круглыми и оранжевыми как солнышки, в конопушках изюма. По просторной кухне бесшумно катится импортная коляска, два солнца блестят в мелькающих серебристых спицах.
Сыну удобно ужинать, развернув коляску к столу в три четверти, почти уложив голову на подлокотник, на подушечку. С прекрасного высокого лба спадают, рассыпаются зачёсанные назад густейшие, тяжёлые платиновые волосы. Надеюсь, больше он ничем не похож на отца.
…Через полгода Мэтр увлёкся другой женщиной. О нашем сыне я сказала, когда в выпускном классе мальчику поставили диагноз: аутосомно-рецессивное нервно-мышечное заболевание. Я подумала, что именно сейчас сыну очень поможет присутствие родного мужчины в его жизни. Хотя бы периодическое, фрагментарное. Тем более, Мэтр к тому времени развёлся и снова был свободен.
